Обещай мне
Шрифт:
– Ладно, – сказал он и сунул под мышку ящик с пистолетами, – давай поскорее покончим с этим.
– Н-ничего не выйдет!
Тобиас храбро выдержал яростный взгляд друга.
– Н-нет никакого смысла ехать в Хемпстед, К-корт. Сэнди не буд-дет ждать нас там.
Пару секунд они смотрели друг на друга: Корт – сдвинув брови, Тобиас – с некоторым вызовом. Наконец Корт аккуратно положил ящик на прежнее место, бросил в кресло хлыст и перчатки, скрестил руки на груди и вперил в друга сверкающие возмущением глаза. Он был совершенно уверен, что какой-нибудь добросердечный идиот из числа заступников Сэнди что-нибудь придумал, чтобы отсрочить дуэль.
– Как
Тобиас открыл было рот для объяснений, но только пожевал губами и закрыл его снова.
– Рокингем! – прикрикнул Корт, чувствуя, что быстро закипает. – Я жду объяснений. Немедленно!
– Сэндхерст… – проблеял Тоби и прокашлялся. – Сэндхерст сбежал!
– То есть как это сбежал? Куда?
Тот пожал плечами, его лицо говорило: я поражен этим не меньше твоего.
– Боже милостивый! – когда смысл услышанного дошел до Корта, он опустился в кресло и покачал головой в полном изумлении. – Нет, кто бы мог подумать! Этот джентльмен до кончиков ногтей, этот образец красноречия и обаяния оказался вульгарнейшим трусом!
– К-когда я узнал, я ск-казал то же самое, – угрюмо заметил Тобиас. – Мне сообщили об этом его секунд-данты всего час назад. Я, к-конечно, не поверил и поехал к нему д-домой, чтобы узнать все из первых рук. Разрази его г-гром, его и след простыл! Я нашел только леди Г-гарриэт, которая подтвердила, что Сэнди уже далеко.
В кабинете воцарилось молчание. За всю жизнь Корту ни разу не приходилось сталкиваться с тем, чтобы джентльмен отказался защищать свою честь на дуэли. Это был поступок неслыханный.
Первым нарушил тягостную тишину Тобиас:
– П – послушай, К – корт, неужели ты мог бы убить его?
Едва договорив, он уже пожалел, что задал этот вопрос. Тобиас знал о трагедии, случившейся в семье Корта. Лучше было не задавать вопросов такого рода, чтобы не получить страшный ответ.
– А как бы повел себя ты, Тоби, если бы однажды явился домой не в срок и нашел Белль в постели с Сэндхерстом?
– Я бы убил подлеца!
– В таком случае твой вопрос нелеп.
Корт рванул шнурок звонка с такой силой, что едва его не оторвал. Когда камердинер с опаской заглянул в кабинет, он приказал приготовить карету.
– К-куда это ты собрался? – осторожно спросил Тобиас.
– Как это куда? – Корт удивленно посмотрел на друга и объяснил с горькой иронией в голосе. – В Сэнд-херст-Холл, за женой, куда же еще?
– Од-днако… – начал Тобиас, вскакивая и почему-то глядя на него с ужасом, – однако ты к-клялся, что не хочешь больше вид-деть ее! Ты сказал, чт-то разведешься с ней!
– Обстоятельства изменились, друг мой. Любовник сбежал, как трусливый шакал, и оставил ее в одиночку расхлебывать последствия того, что они натворили вместе. Филиппа отвергнута, брошена, она в растерянности. Пари держу, она будет только рада снова вверить себя моим заботам, – он даже не пытался скрыть злое торжество. – Куда ей теперь деваться? Я отвезу ее в Кент и оставлю под присмотром бабушки. Богом клянусь, отныне ноги ее не будет в столице. Чтобы затих скандал, понадобится много лет, очень много – вся ее оставшаяся жизнь. Я позабочусь о том, чтобы она с комфортом покрывалась плесенью в провинции!
– К-корт! – перебил Тобиас и схватил его обеими руками за рукав.
Щеки его пылали, пальцы тряслись.
– К-корт, ты не можешь увезти Филиппу в К-кент!
– Это почему же? Кто может мне в этом помешать? Она по-прежнему остается моей женой, а значит, моей личной
– Но к-как ты можешь все еще желать ее? – – запротестовал Тобиас, продолжая удерживать Корта за рукав, словно задался целью не выпустить его из спальни. – После всего, чт-то она сделала!
– А почему бы и нет? Я не собираюсь повторять ошибки своего отца, – насмешливо ответил Корт. – Совсем не обязательно сразу выбрасывать отличную рубашку только потому, что у нее пятнышко на рукаве.
Он разжал пальцы друга и направился к двери. Уже держась за ручку, он остановился.
– И потом, друг мой Тоби, разве ты совсем недавно не уверял меня, что Филиппа невиновна? У нее будет время до самого Уорбек-Кастла, чтобы убедить меня в этом. Но уж если ей не удастся, я возьмусь за ее воспитание со всей строгостью. Я хочу слышать, как она станет молить меня о прощении, хочу, чтобы ее горькие рыдания звучали у меня в ушах, когда я уеду в Лондон. Думаю, ты согласишься, что она заслужила это.
Он рывком распахнул дверь и шагнул за порог.
– Уорбек!
Голос был едва узнаваем, и Корта пронзило неприятное предчувствие. Было что-то еще, что его друг не договорил, поэтому он медленно вернулся в спальню, прикрыл дверь и замер в ожидании.
– Они сб-бежали вдвоем, – начал Тобиас, разводя руками с виноватым видом. – Вчера вечером их к-корабль покинул Лондон… пока ник-кто не знает, куда они направились. Корт, Сэнди не единственный трус среди нас троих. Богом к-клянусь, я до последнего не хотел г-говорить тебе. Д-дружище, я так тебе сочувствую!
Но его глаза за толстыми стеклами очков были полны не сочувствия, а жалости. Водоворот чувств захватил Корта, и ему пришлось ухватиться обеими руками за спинку кресла, чтобы не дать затянуть себя в гигантскую воронку. Казалось, в ледяной и бесплодной пустыне, в которую превратилась его душа, проснулся вулкан бешеной, ослепляющей ненависти. Он не мог думать ни о чем другом, кроме мести. Он отомстит обоим, даже если для этого придется искать их всю жизнь!
Пошатываясь и бормоча самые грязные ругательства, Корт прошел мимо Тобиаса к письменному столу и в оцепенении уставился на ящик с пистолетами. Он отер влажный лоб. Его взгляд поймал какое-то движение. Отражение! Он схватил ящик и швырнул его в зеркало с такой силой, что оно разлетелось вдребезги. В раме повис один крупный кусок, и из него на Корта таращило глаза чудовище, перекошенное и искореженное, воплощение ночного кошмара. Ему пришло в голову, что именно так выглядит сейчас его душа. Он отвернулся с отвращением и издал дикий звук, похожий на вой: невнятно и бессвязно он проклинал Филиппу и Сэндхерста…
Снизу, из холла, донесся бой старинных часов, и этот звук вернул Корта от мучительных воспоминаний к действительности. Он сложил .анонимное письмо и сунул в карман, потом заставил себя вернуться в гардеробную и снова открыть ящик. Пальцы нащупали тончайший шелк, и в первое мгновение отдернулись, точно обожженные. Но Корт все же вытянул на свет Божий шейный платок с инициалами Сэндхерста. Он задвинул ящик и прошел в спальню, сел на край кровати, брезгливо держа платок в вытянутых руках. Никогда и никому ни единым словом не обмолвился он о нем, даже в парламенте, когда защищал свое право на развод. Гордость не позволила ему рассказать о платке. Не много найдется мужей, которые решились бы публично признать, что рога им наставили прямо в супружеской постели.