Обещаю тебя забыть
Шрифт:
— В полицию она заявляла?
— Нет. Побоялась. Сказала, что сама упала с лестницы. Давление, голова закружилась — и, типа, вот.
— Тварь! — вырывается неосознанно. Я представляю, что он мог сделать со старой женщиной. — Какая же он тварь! Сволочь. Я его сама посажу. Или убью раньше.
— Тише, тише. Собралась воевать она! — осаждает меня подруга. — Он только и ждет этого — чтобы ты появилась. Вот увидел тебя тогда и понял, кого надо трясти. Я ж говорила: зря ты тогда поехала, не надо было.
Вспоминаю нашу последнюю встречу. Взгляд брата, его свист и желание догнать.
— Баб Маша за деньги переживает. Не успела ограду покрасить маме твоей, винит себя теперь.
— Да бог с ними, с этими деньгами. Лишь бы с ней все в порядке было!
— Ну врач сказал, что уже все хорошо. Завтра-послезавтра ее выпишут. Тебе она просила не говорить, если что. Не хочет тревожить, говорит, с пенсии будет потихоньку откладывать, возвращать. Она и мне не рассказывала. Это соседка по палате выдала все как на духу, и ей пришлось признаваться. Я, кстати, купила ей телефон. Недорогой, из твоих денег. Ты же не против?
— Нет, конечно! Наоборот, молодец. Спасибо тебе, Рит. Выручила.
— Ой, да ладно. Ты меня больше выручаешь.
Мы прощаемся, договариваясь обсудить все после моего приезда домой, и я скидываю вызов. Смотрю вдаль, на силуэт кудрявой березы на фоне стремительно темнеющего неба.
Ваня стал для меня как гнойный нарыв. Периодами болит, периодами нет, но рано или поздно все равно прорвется. Сколько сил ушло на то, чтобы сделать из него человека! Сколько здоровья мама положила, вытаскивая его из этой черной дыры.
А может, все зря? Может, не стоило с ним нянькаться, а нужно было отпустить — и пусть сам как хочет, так и выкарабкивается? Добро часто наказуемо. Вот и у меня в отношениях с братом дилемма.
Может, ну его? Отдать часть его квартиры — и дело с концом? Ему же вроде это надо. А дальше пусть хоть бомжует, хоть в приютах живет — не моя забота.
Я оборачиваюсь, слыша шорох сзади, и замечаю стоящего рядом со мной Стаса. Взгляд тяжелый, брови сведены на переносице.
В груди неприятно колет. Как давно он здесь и что мог слышать?
Глава 34
— Кого ты собралась убивать? — звучит таким тоном, что все вышеперечисленные вопросы отпадают сами собой.
Вот же влипла.
— Неважно. Ты чай заварил? — перевожу разговор и стараюсь сделать беззаботное выражение лица.
Глупая попытка усыпить бдительность Горова. Помню ведь, какой он может быть дотошный, когда дело касается безопасности, а уж что он мог себе надумать, услышав часть моего разговора с Ритой, остается только догадываться. Пытаюсь пройти к беседке, но он загораживает путь.
— Катя, что у тебя происходит? Это серьезно? Ответь честно.
Проснувшаяся внезапно принципиальность берет надо мной верх. Решил сыграть в рыцаря? Защитить принцессу? Не поздновато ли? Тем более мне этого уже не нужно, я давно научилась справляться с проблемами самостоятельно.
Поэтому вместо того, чтобы что-то соврать, я упрямо заявляю:
— Что бы у меня ни случилось, тебя это не касается никаким боком! Не лезь!
И конечно, вместо того, чтобы отстать Горов еще сильнее хмурится.
—
Я уже понимаю свою ошибку, как и то, что зря ляпнула ответ, не подумав. Теперь вместо того, чтобы забыть, он, наоборот, начнет допытываться до истины.
— Ты, Стас, ты мне угрожаешь! Вот прямо сейчас. — Не выдерживая натиска, толкаю его ладонями в грудь, освобождая дорогу.
Но и это не помогает.
— Прекрати вести себя как ребенок! — взрывается он. Ловит меня за руку, резко дергая на себя, но почти тут же исправляется. Выдыхает: — Катя, послушай меня, пожалуйста. Иногда в силу своего характера мы можем недооценивать масштаб угрозы. Поверь, я видел, к чему приводит подобное упрямство. Не нужно искать во мне врага или соперника, я всего лишь хочу добра. Тебе и сыну. Если у тебя проблемы, то это может коснуться и твоей семьи. И если ты не думаешь о сыне, то это сделаю я!
В голове тут же складывается логическая цепочка. Нехорошая такая, пугающая. Скидываю его руку со своего локтя, отступая назад.
— Я разберусь.
— А если нет? Если все зайдет слишком далеко? Ты готова нести ответственность?
— Именно это я и делаю последние годы! — напоминаю забытую истину. — И довольно неплохо справляюсь.
Стас шумно набирает полные легкие воздуха и резко выдыхает. Да, я злопамятная.
— Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы. Позволь их решить мне, — медленно, почти по слогам чеканит Горов. — Не надо рисковать. К тому же ты несешь ответственность не только за себя, но и за сына.
— Ничего, справлюсь, — вздергиваю подбородок.
Стас окидывает меня подозрительным взглядом, качает головой и в следующую секунду выбивает страйк:
— Прости, но Рому подвергать опасности я тебе не позволю.
На мгновение мне кажется, что у меня выбили почву из-под ног. Я не верю в то, что сейчас услышала. В голове эхом, как на повторе, крутятся его слова, снова и снова, настойчиво пытаясь достучаться до мозга.
— Как у тебя все интересно получается, а, Стас? Не находишь? — наконец доходит смысл его фразы. — То ты измену оправдываешь тем, что тебе угрожали, то теперь ищешь предлог, чтобы забрать у меня сына. И все под соусом заботы. Как мило! А я почти поверила тебе. Даже обрадовалась, что мы нашли общий язык, что у Ромки появится отец.
Стас опускает голову, а во мне неожиданно вспыхивает злость. Вспоминается боль от предательства, жжет в груди, снова наваливается ощущение униженности и беспомощности. Все то, через что он протащил меня своей "заботой".
— Катя, не придумывай того, чего нет! — цедит сквозь зубы. — Я не это имел в виду.
— Вот свой совет себе посоветуй. Кто из нас сейчас придумывает — еще большой вопрос! — окончательно теряю терпение и срываюсь в сторону дома.
Мне плохо, мне больно. Все как-то разом обрушивается на мою неокрепшую психику. И выходка брата, и переживания за бабу Машу, и старые обиды на Горова перемешиваются в гремучую смесь, которая травит изнутри. А догадка, что Стас играет на моей доверчивости, ища повод, чтобы отобрать Ромку, и вовсе добивает.