Обещаю, ты не узнаешь о сыне
Шрифт:
— Я тебе запрещаю общаться с… — выдохнула, успокаиваясь, — с новыми соседями.
— Нихрена заявление, — удивилась сестра. Посмотрела на бабушку, в поисках поддержки.
Но бабуля была мудрее семнадцатилетней Леси. Она посерьезнела тут же.
— Что такое, Мира? Они тебе что-то… сделали? — последнее слово она произнесла тихо, будто боясь этого сочетания букв.
Я устало села на указанное место, прислонилась затылком к стене и спросила:
— Где Марик?
— Спит уже, — ответила бабушка и предвещая мой вопрос сказала: — Я его умыла, сводила
— Спасибо, — я погладила испещренную морщинами теплую руку бабушки и ответила на ее вопрос: — Не сделали, просто муж этой женщины… он плохой человек.
На тонком миловидном лице Олеси читалось удивление. Несмотря на нашу жизнь с родителями-алкоголиками, она осталась наивной девочкой. Она верила в людей и думала, что мир куда лучше, чем он есть. Наверное, отчасти это моя заслуга - я пыталась защитить Лесю от всего, что даже не рассказывала об ужасах реальности. Но сестра и по характеру была более мягкой и нежной. То, через что переступила бы я, ее бы разрушило как личность.
Именно таких милых девочек ломают мерзавцы как “дядя Женя”...
— Плохой человек? — Олеся вскинула бровь и улыбнулась. — Мы что, в садике, Мир?
Я лишь усмехнулась и потянулась к заботливо налитой бабулей чашке чая.
— Марик от него? — вопрос бабушки заставил меня поперхнутся. Она спросила это с ужасом и дрожащим голосом.
Пока я кашляла, Леся носилась по кухне с белым от переживания лицом. Она не сразу осознала прозвучавший вопрос, но когда поняла…
— Милая, ты чего? Лучше? — бабушка похлопала меня по спине.
— Лучше, — хрипло отозвалась я, выпрямляясь. Растянула губы в кривой улыбке, которая вряд ли могла хоть кого-то приободрить. — Бабуль, как тебе это пришло в голову? Нет, конечно же, нет!
— А что мне ещё думать-то?! — вспылила она, поднявшись на ноги. Окинула меня внимательным взглядом. — Ты чуть ли старушку до инфаркта не довела! Я за эту секунду чего только не удумала… Леся, дай мне пустырник.
— Прости, — отозвалась я.
Проследила, как Олеся вытащила из дверцы холодильника нужный пузырек и протянула бабушке. Та откупорила бутылку и начала капать темную жидкость на столовую ложку.
— Отец Марка другой человек. И скоро вы с ним познакомитесь, — продолжила я. И затем с трудом подобрав слова, сообщила: — Наш новый сосед увлекается… молоденькими девочками и хочет с ними… отношения против их воли. Это точная информация. Он мне лично ничего не сделал.
У бабули дрогнула рука, и несколько терпких капель лекарства попали на пол. Она подозрительно на меня посмотрела.
— Точно не сделал?
Я покачала головой, и от собственного вранья у меня начало печь уши.
Бабушка выглядела растерянной. Впрочем, как и Леся. Она распахнутыми от изумления глазами смотрела на меня.
— А вроде добрый дядечка. И жена у него кажется милой, — только и смогла пробормотать сестра.
— Это, к сожалению, не показатель, — я вздохнула и снова потянулась к чаю. Сделала
— Я? — она издала смешок. — Меньше всего я похожу на молоденькую девчонку, внучка.
Я нервно рассмеялась.
— Просто не контактируйте. Так мне будет спокойнее.
И Олеся, и бабушка дали обещание больше не общаться с соседями, и я выдохнула с облегчением.
Но едва тема с собутыльником отца закрылась, то родня нашла другую. Более интересную по их мнению.
— Ты там что-то говорила про отца Марка, — начала Леся издалека. А потом не выдержала и пытливо спросила: — Это ведь Кирилл, верно?
— Верно. Откуда такие предположения?
— Тебе все перечислить? — хмыкнула сестра, добавляя в свой чай сразу три ложки сахара.
— Давай все.
— Во-первых, — она согнула пальчик, — я видела его из окна, когда он помогал Марку выбраться из машины. Во-вторых, Марик мне уши прожужжать успел, пока ты в ванной была, о своем лучшем друге Кирилле. Ну и он же был твоим единственным парнем, я догадывалась, это в-третьих.
Точнее, он искусно притворялся моим парнем… Но это никому знать не обязательно. Я не хотела никого настраивать против Кирилла. Потому что это все бессмысленно и глупо. Спустя столько лет.
— Кирилл? — задумчиво протянула бабушка. Потом нахмурилась. — А где ж этот Кирилл столько лет ходил, пока мы Марика растили? А сейчас заявился и роль отца играет! Пусть катится туда, где он был! Нам он не нужен! Или пусть алименты платит за четыре года.
— Бабуль…
— Ничего не хочу слышать, Мира! — твердо произнесла бабушка. — Тебе было тяжело, моя девочка, но помощи его не было. Мужики так не пашут, как делала это ты. Ты почему позволила быку-осеменителю этому в свою жизнь снова влезть?
— Ты же сама говорила, что ребенку нужен отец, — я попыталась запить горечь на языке сладким чаем.
— Нашла бы мужика хорошего - стал бы отличным отцом для моего правнука, — спокойно отозвалась старушка.
— Хорошие мужики на дороге не валяются, — с грустью отозвалась я.
— Так ты и не на дороге ищи. На работе вот с кем-то познакомься.
— Мой непосредственный начальник - Кирилл, — усмехнулась я. — Бабушка, понимаешь, меня обидел Кирилл, и я решила, что никогда не расскажу ему про Марка… Он не ушел от ответственности, это хотела сделать я.
— Сильно обидел? — после минутной заминки спросила бабуля.
Я кивнула.
— Я думала, что жизнь закончилась, настолько мне было плохо.
— Тогда заслужил, — подытожила она, ласково погладив меня по голове и прижав к себе. — Это был не самый твой правильный поступок, Мира. Ты могла бы все не вывести, понимаешь? Работу, сложную беременность, ответственность за сестру. Судя по тому, с какими горящими глазами наш мальчик о друге твоем говорил, он ответственный.
— Он замечательный отец, — вынуждена была признать я. — За эти два дня доказал это. Но мне тяжело это признать, хотя я и отпустила наше прошлое.