Обет молчания
Шрифт:
— Что такое? — встревоженно кричат из темноты.
— Сейчас спущусь, узнаю, — отвечаю я, подражая его голосу, услышанному полчаса назад, когда они поднимались по лестнице и хлопаю дверью.
Наверное я не самый лучший звукоиммитатор, но это и не требуется. Они не ждут подвоха и не анализируют такие мелочи, как тембр голоса. Но даже если они его не признают, не бросятся же немедленно к входной двери. Но даже если бросятся, пока они шарахаются в темноте, мне будет довольно.
Итак, три минус один!
Тишина. Я в квартире. Вот они многочасовые учебные игры. Вот когда они пригодились. Стараясь не производить
— Что за хреновина? Как дело, так какая-то ерунда случается.
— Да ладно ты, не нервничай. Счас включат. А если не включат, этот очухается, свечи найдет. Расслабься.
Расслабься, расслабься, — соглашаюсь я, проползая в комнату. Мне азартно и одновременно спокойно. Я уверен в своих силах. В этой дуэли мне не проиграть.
Захожу за голоса. Плыву подошвами над полом.
— Черт, закурить, что ли? — говорит один.
Опасность! Свет зажженной спички мгновенно снимет с меня покрывало невидимости. Теперь я знаю с кого начать. Продвигаюсь к курильщику, захожу сзади, слышу его дыхание, чувствую ладонью вытянутой руки теплую струю воздуха, выдыхаемого из носа. Значит, горло на десять сантиметров ниже. Приготавливаю мастерок.
— Дьявол! — ругается жаждущий закурить, не сумев в темноте сразу открыть пачку.
Пора! Мгновенным движением я зажимаю ему ладонью рот, вторым перерубаю горло.
Наверное это жестоко, когда невидимые руки из темноты внезапно лишают тебя жизни, не оставляя даже права на сопротивление. Это жестоко. Но они этого хотели сами.
Минус два!
— Ты чего? — настороженно спрашивает другой, слыша непонятные шум и бульканья.
Я аккуратно укладываю вторую жертву на пол.
— Ты чего?!
Щелкает курок. Он вытащил оружие.
— Сема! Ответь, Сема!! Кто здесь?!
Бесшумно, как отходящая пантера, я наползаю на последнего оставшегося в живых врага.
— Семе-о-он!!
Выстрел!
В мгновенной вспышке света я вижу искаженное страхом лицо. Теперь надо спешить. В быстром прыжке я настигаю жертву и сильно ударяю ручкой мастерка по затылку. Он вскрикивает и оседает.
Минус три. Все!
Подхватываю, забрасываю на плечо все еще бесчувственное тело подзащитного и быстро, но не торопясь, выхожу из квартиры. Навстречу мне по лестнице пыхтя и чертыхаясь карабкается человек. Почти наверняка это водитель машины, услышавший выстрел. Встреча с ним не входит в мои планы. Я отстраняюсь, прижимаюсь к стене. И все-таки он задевает меня.
— Гражданин, нельзя ли поосторожней, — капризным тоном возмущаюсь я.
— Заткнись! — отвечает он и снова, спотыкаясь на ступеньках, несется вверх по лестнице.
Я выхожу на улицу. В замке стоящей напротив машины, как ожидалось, торчат ключи. Оно и понятно. Я роняю на переднее сиденье спасенного мной агента и нажимаю на газ.
Эх, жаль ремонт доделать не успел. Завтра понаедет сюда милиции, пресса, а на четвертом этаже конь не валялся — грязь, разбитые стены. Стыдно! — говорю сам себе, — прямо хоть возвращайся завтра.
Это
Я веду машину и чувствую, как у меня дрожат руки и комок тошноты толкается в стенки желудка. И еще что-то ноет и тянет в груди. Нет, не легкое это дело — убить человека. Не раз-два, как убеждали инструкторы в Учебке. Не раз-два!
Потом, на конспиративной квартире я долго привожу в чувство своего подопечного. Он мотает головой и ничего не понимает.
— Ждать и не высовываться! — передаю я ему приказ шефа и отправляюсь в... баню.
Нет, это не моя причуда, это указание шефа. По дороге, с телефона-автомата, я прозваниваю по данному мне телефону и прошу Нюру.
— Такой здесь нет, — отвечают мне, — правильно набирайте номер.
В бане я покупаю веник и иду в парилку.
Место для встречи выбрано подходящее — народ не переводится, за каждым не уследишь, а что касается электроники, так в такой температуре, в таком пару никакие жучки-паучки не выживут, а на себе технику не спрятать, потому как весь на виду!
— Эй, мужик, веничком пройдись, — просит голый гражданин.
Но это он для всех гражданин, а для меня связник. Я долго хлещу его по спине, он охает, ахает, фырчит, стонет. Я не знаю, получает ли он удовольствие или играет его, следуя заранее срежессированной роли. Может, он сердечник, может, у него аллергия на пар, может, каждый удар мука? Кого это волнует! Служба не мед! Сказано играть удовольствие — расстарайся, хоть в кипятке варись, а улыбайся!
Затем он лупит меня березовым веником и я тоже охаю, ахаю, блаженно вздыхаю, прошу поддать парка, хотя с большим бы удовольствием просто растянулся на полке и уснул. Я нормально не отдыхал уже много дней. Судя по силе обрушивавшихся на меня ответных ударов, он не любитель парилки. Но я-то в чем виноват? Я такая же жертва как он.
— Ох, хорошо! Ох, здорово! — шумно отдуваюсь я. — Ай, спасибо! (дать бы ему за такое усердие хорошего леща!) Ну услужил! — и в компенсацию за перенесенные муки прихватываю его мыло. Вообще-то это не мыло — контейнер, хотя мыться им можно.
Дома вскрываю контейнер и используя специальный код, внимаю очередным указаниям шефа. Дела, похоже, совсем хреновые. Все ранее используемые почтовые ящики, тайники и формы связи аннулированы. Передача сведений только из рук в руки. Вот откуда эта опереточная встреча через баню! Деваться некуда! Видно понимая, что партия проиграна, резидент пошел ва-банк, решившись на запретное — открытую добычу информации. Правильно, ему-то терять нечего — если проскочит, то и так проскочит, а если убьют, то все равно убьют. Я догадываюсь, что до полной «картинки» ему не хватает нескольких, двух, может быть, трех фрагментов. Но без них целое рассыпается. Так бывает, что огромную плотину держит один единственный махонький кирпичик, вытащи его, все сооружение зашатается. Отсюда следует моя задача — заткнуть дыру, чтобы впоследствии главный архитектор мог похвастаться произведением своего искусства. А в качестве затычки использовать собственное тело. Такая работа!