Обезьяна и Адам. Может ли христианин быть эволюционистом?
Шрифт:
В Католической Церкви в то время все было гораздо строже. На Западе она дольше всех сопротивлялась теистическому эволюционизму. В том самом 1926 году, когда епископ Барнс не таясь выступал с «горилльими проповедями», до руководства ордена иезуитов дошел слух, что французский священник-иезуит и палеонтолог по имени Пьер Тейяр де Шарден – которому впоследствии предстояло стать теистическим эволюционистом номер один в христианском мире – придерживается неортодоксальных взглядов на искупление и грехопадение. Орденское начальство заставило Тейяра подписать особую бумагу, в которой тот обязывался понимать Книгу Бытия в русле католического учения, а также запретило ему печатать что-либо по этой теме. Богословские сочинения Тейяра увидели свет только в 1955 году, уже после его смерти, – и действительно, они оказались в вопиющем противоречии с тем, чему учила Церковь все 2000 лет до того.
Согласно Тейяру, Вселенная постепенно восходит от хаоса к точке Омега, которая в его понимании представляет финальную стадию мирового развития,
32
Родзянко В. (еп.) Теория распада вселенной и вера Отцов. М.: Паломник, 2003. С. 84.
33
Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М.: АСТ, 2002. С. 538.
34
Тейяр де Шарден П. Указ. соч. С. 508.
В конце XIX века фактически то же самое утверждал и протестант Бичер: «несовершенство непременно сопутствует постепенному развитию», поэтому «греховность универсальна и неизбежна в неразвитом человечестве», «в грехе кроется конфликт между низшими и высшими элементами человеческой природы» [35] . С подачи Тейяра аналогичные взгляды в конце концов получили распространение и в католицизме. Например, современный американский католический богослов Джон Хот полагает, что вера в «доисторическое нарушение первоначальной целостности» – это не более чем устаревшая догма. По его мнению, «первородный грех означает, что мы рождены в еще незавершенной и только устремленной к совершенству Вселенной» [36] . Это же утверждает и британский священник-иезуит и богослов Джек Махони: «принятие научной [теории] эволюции… означает, что нам нет больше необходимости верить в то, что с самого начала творения все пошло вразрез с Божьими планами» [37] .
35
Beecher H. W. Op. cit. P. 84.
36
Хот Д. Бог после Дарвина: богословие эволюции. М.: ББИ, 2011. С. 162.
37
Mahoney J. Christianity in Evolution: An Exploration. Washington: Georgetown University Press, 2011. P. 142.
В 1967 году православный богослов Оливье Клеман справедливо констатировал, что все западное богословие движется в сторону тейяровского «мистического эволюционизма», «губительного для христианской космологии, потому что в нем не остается ни места, ни смысла для райского состояния и грехопадения» [38] . Хуже того – жертвой теистического эволюционизма пало и учение об искуплении, стержень всей христианской веры. Здание христианского богословия стало рассыпаться, как карточный домик.
38
Клеман О. Смысл Земли. М.: ББИ, 2005. С. 24.
Всякому, кто хоть раз открывал Новый Завет, должно быть совершенно очевидно, что христианство строится вокруг проблематики искупления. «Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира» (Ин. 1: 29) – именно через эту идею первыми христианами была осмыслена крестная смерть Христа, которая в противном случае низвелась бы до роли трагической случайности, лишенной всякого смысла. Искупительная проблематика пришла в Новый Завет из Пятикнижия, где оговариваются грехи, требующие заместительных жертв: «если же один кто согрешит по
Апостол Павел связал этот грех с изначальным преступлением, оказавшим роковое влияние на все человечество и весь мир в целом: «как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут» (1 Кор. 15: 22), «если преступлением одного подверглись смерти многие, то тем более благодать Божия и дар по благодати одного Человека, Иисуса Христа, преизбыточествуют для многих» (Рим. 5: 14). Последствия греховной катастрофы для человека и для всего творения были столь ужасны, что их могла загладить только смерть самого Бога. Такой трактовке апостола Павла две тысячи лет следовали все христиане без исключения. Во время литургического богослужения во всех христианских церквях звучат слова Тайной Вечери о крови Сына Божьего, проливаемой во отпущение грехов. Можно согласиться с Блезом Паскалем, что грехопадение и искупление – это две основные истины, утверждаемые христианством, «вся вера заключается в Иисусе Христе и в Адаме».
В этой связи можно процитировать св. Афанасия Великого, святого, который отстоял Никейский Символ веры и которому Церковь в плане вероучения обязана больше, чем кому-либо: «Бог сотворил человека, и возжелал, чтобы пребывал он в нетлении. Но люди, вознерадев и уклонившись от устремления ума своего к Богу, остановившись же мыслью на злом… подверглись… смертному осуждению… и не остались уже такими, какими были созданы… и смерть, воцарившись, овладела ими». Но, пишет св. Афанасий, «видя, что… человеческий род гибнет, что смерть царствует над людьми», Бог становится человеком и претерпевает крестные страдания, «восприятое Им на Себя тело принося на смерть, как жертву и заклание», чтобы «людей обратившихся в тление снова возвратить в нетление и оживотворить их от смерти, присвоением Себе тела и благодатью воскресения уничтожая в них смерть, как солому огнем» [39] .
39
Афанасий Великий, св. Указ. соч. С. 107.
Заглянем в сочинение любого христианского богослова прошлого – неважно, какой конфессии – и мы найдем в нем такое же учение. Наверное, если бы нам надо было кратко изложить суть христианской веры тому, кто о ней ничего не слышал, мы бы сделали это примерно так же, как св. Афанасий. Мы бы сказали: «Однажды – давным-давно – в отношениях Бога и человека что-то пошло не так, причем не по вине Бога, а по вине человека, который злоупотребил своей свободной волей. Человек, созданный для блаженной жизни в единстве с Богом, отдалился от своего Творца и тем самым навлек на себя и все творение смерть и страдания. Но Бог по Своему милосердию стал человеком в Иисусе Христе, чтобы восстановить отношения между Собой и людьми, чтобы положить конец страданиям и смерти, существование которых не входило в Его изначальный замысел о мире». Да что там св. Афанасий – вспомним притчу о блудном сыне, о потерянной драхме, о потерянной овце: сам Спаситель определенно говорит об отношениях Бога и человека в категориях отпадения и воссоединения, ухода и возвращения.
Но именно этой основополагающей истиной теистический эволюционизм и предлагает поступиться. В понимании его сторонников история мира и человека не выходит за пределы видимой реальности и, следовательно, никакого утраченного совершенства не было и быть не могло. Человек никогда не покидал отчий дом, потому что никогда в нем не жил. Не было и отпадения от Бога. Грех и смерть – это изначальная ситуация человека, в которую его поставил сам Бог. Здесь нет нашей вины – а значит, Спасителю не нужно было брать ее на Себя. Адам не согрешил – не нужен и Христос. Кровь Агнца пролилась напрасно. «Искупление, замешанное на басне о грехопадении Адама, уступит место более величественной перспективе» [40] , – писал Генри Бичер еще в позапрошлом столетии, и современные сторонники идеи творения через эволюцию полностью разделяют эту мысль.
40
Beecher H. W. Op. cit. P. 141.
Как говорил уже упоминавшийся британский священник-иезуит и богослов Джек Махони: «Нет больше нужды верить в то, что это космическое бедствие требовало возмещения» [41] . Подобные взгляды в свое время навлекли на Тейяра опалу со стороны руководства ордена иезуитов, но его собрат по ордену спустя 50 лет высказывает их совершенно открыто без всяких последствий. Воистину, эволюция церковных порядков подчас протекает куда стремительнее, чем эволюция живых организмов!
41
Mahoney J. Op. cit. P. 142.