Обида маленькой Э
Шрифт:
В эту минуту из своей каморки вышел Гуань Хань-цин. Его халат был расстегнут на груди, пучок волос заколот так небрежно, что брови опустились и лицо казалось растерянным. Он подошел прямо к Сюй Сань и, размахивая руками, заговорил:
— Я ей велел простегать мне одеяло. Вхожу, одеяло стоймя стоит на кровати. Я кричу: «Жена, где ты?»
— Неправда, — перебил Хэй Мянь. — У нее нет мужа, и не пойдет она за вас!
Но Гуань, не обратив на него никакого внимания, продолжал, удивленно разводя руками:
— «Я здесь», — отвечает она мне из одеяла. «Что ты там делаешь?» — «Когда я сунула сюда вату, я нечаянно сама себя зашила». Я беру палку поколотить ее,
— Какую соседку? — испуганно спросил умный Лю Сю-шань. Он играл в карты тут же на палубе и только что собирался взять взятку, когда услышал слова Гуань Хань-цина. Тут он бросил карты, забыл про деньги, подскочил поближе и спросил: — Какую соседку? Ведь она спит рядом с Юнь-ся. Дайте мне скорей это одеяло, чтобы я мог его распороть и выпустить ее. Моя Юнь-ся такая деликатная, она задохнется. Да выпустите же ее, говорю я вам!
Но Гуань Хань-цин, глядя мимо него, говорил обиженно и сердито:
— Я ей говорю: «Пришей пояс к халату». Она говорит: «Готово». Я говорю: «Где ж он?» Она отвечает: «Я пришила его накрепко». Смотрю кругом, не могу найти. Где он может быть? Смотрю в зеркало, а она его пришила к плечу. Вот что ты делаешь, неряха! Я тебя поколочу, я тебя убью, но не отпущу живой. Вот подожди, я с тебя спущу шкуру!
Этого Хэй Мянь не мог вынести. Он вскочил и бросился на Гуань Хань-цина с криком:
— А, ты еще бранишься и грозишься убить ее! Какая она тебе жена? Сперва женись, а потом маши кулаками, а ее тебе не видать. Не отдам!
В то же время умный Лю Сю-шань, забыв осторожность, попытался их разнять, жалобно восклицая:
— Где моя Юнь-ся? Отдайте мне ее!
А Сюй Сань повторяла:
— Не велел он мне пришивать пояс! Не пришивала я пояс!
Гуань Хань-цин обвел всех изумленным взглядом и спросил:
— Что вы накинулись на меня? Не понимаю! — и, пожав плечами, снова скрылся в своей каморке.
Погу, обучавший свой оркестр новой песне, прервал свое занятие и крикнул:
— Перестаньте шуметь, я самого себя не слышу. Из-ва вас маленький гонг опять сбился. Что вы, не понимаете, что господин Гуань пишет свою новую пьесу и прочел вам монолог, который только что закончил. Нельзя ли потише? — И он снова обернулся к музыкантам.
В китайских нотах не указывается продолжительность звука, а только его высота. Прочесть новую музыку невозможно, а надо услышать ее и выучить наизусть. Мальчуган Ли Юй, бивший в маленький гонг, все время путал. Погу рассердился, ловко захватил барабанными палочками длинные волосы Ли Юя и оттрепал его. Снова сначала раздались звуки песни — высокий пронзительный скрип хуциня, резкий, ясный стук барабана, медное дрожание маленького гонга. Из каморки Гуань Хань-цина долетел взрыв смеха, высокого, переливчатого и такого заразительного, что даже лодочник у руля затрясся от смеха. Лэй Чжень-чжень поднял толстый палец и проговорил шепотом, который даже на берегу был слышен:
— Тише, тише! Гуань Хань-цин пишет свою великолепную пьесу. Все зрители лопнут от хохота!
Теперь, когда эта пьеса близилась к концу, актеры, еще ни разуее целиком не прослушав, уже обсуждали, какие найдутся им роли.
Яо-фэй заявила:
— Конечно, всего важней моя роль. Господин Гуань уже рассказл мне, что в первом действии я буду прекрасна и горделива, во втором — прекрасна и печальна, в третьем — прекрасна и гневна, в а в четвертом — прекрасна и празднична. Значит, мне нужен новый костюм. Я знаю, у Хэй Мяня на дне сундука есть еще несшитые ткани
Хэй Мянь, подумав, что раз есть время и есть материя, почему бы не сшить платье, принялся за работу.
Китайское женское платье свободное, и портные шьют его без примерки. Хэй Мянь достал кусок нежно-розового атласа, раскроил его так бережно, что все обрезки поместились бы на ладони, и сшил мелкими красивыми стежками. Сюй Сань вышила его цветами и бутонами лотоса.
Но, когда платье было готово, Хэй Мянь сказал (о, злая судьба, лучше бы ему не говорить этих роковых слов):
— Эй, Сюй Сань! Ты с Яо-фэй одного роста. Не хочу просить эту упрямицу накинуть это платье, как бы не обругала меня. Надень-ка ты его, чтобы я мог посмотреть на него.
И Сюй Сань надела платье.
В это мгновение на палубу вышла ленивой походкой сама Яо-фэй. Как только она увидела Сюй Сань в розовом платье, она запустила обе руки в волосы, выдрала большой клок и закричала:
— Чуяло мое сердце, что готовится здесь предательство и измена. Подобрали из милости нищую побродяжку, и уже красуется она в моих одеждах. Неужто я так состарилась и подурнела, что уже готова мне преемница, и я буду играть кумушек и свах, а она молодых красавиц. Не бывать тому! Пусть я умру, но, пока жива, никому не отдам своих ролей! — С этими словами она взмахнула руками и хотела броситься в воду.
Но выбежавший на крик Лэй Чжень-чжень подхватил ее и не дал свершиться печальному делу. Яо-фэй билась и извивалась в его руках и расцарапала Лэй Чжень-чженю все лицо. Он же, как ни был осторожен, посадил ей на руках несколько синяков.
Всю ночь Яо-фэй кричала и грозила убить Сгой Сань. Наутро она связала свой узелок и объявила, что возвращается к своим родителям, которые живут здесь неподалеку.
Сколько ее ни уговаривала свекровь, как ни рыдал Лэй Чжень-чжень, как ни кланялась ей в ноги Сюй Сань, клянясь, что надела она платье без злого умысла и лишь подчиняясь приказанию, сколько все актеры ни умоляли ее остаться, повторяя, что заменить некому, — хмурая красавица твердила, что не может она снести тлкмп обиды и унижения, да еще в придачу синяков и побоев от мужа. Лучше всю жизнь будет она полоть огород и таскать воду, но не потерпит соперницу. И пусть они не воображают, что если для них она стала стара и нехороша, то не найдутся люди, которые поймут ее и оценят. Возможно, еще встретит она кого-нибудь из прежних своих женихов, который почтет за счастье ввести ее в свой дом, и будет она жить там побогаче и получше, и всем, кто посмеет ее обидеть, она сразу выцарапает глаза.
В полдень лодка пристала к берегу поблизости от деревни, где жили родители Яо-фэй. Не взглянув на сына, ни с кем не простившись, она сошла на берег, и больше ее не видели.
Глава пятая
КАК ОНИ ВСЕ ПОССОРИЛСЬ
«Певичка Инь-чжан обещала выйти за бедного студента, и он уже приготовил ей венчальное платье и убор, а она взяла да передумала, собралась замуж за богатого бездельника. Сколько ее ни уговаривали и мать и названая сестрица Пань-эр, заносчивая красотка стояла на своем. Новый жених так нарядно одевался и так хорошо умел ей угождать!