Обитаемые земли. Дилогия
Шрифт:
Где-то здесь, на границе двух стихий и обретает подземный плод. Спасительное средство от неудач, могущественный рэдиций. Он-то и поможет вернуть время вспять и не допустить ошибок.
В столь непостоянном месте, где земля дышит, а свод напоминает полночное небо, иные растения не способны выжить. Ни плесени, ни мхов или грибов — все это умрет, лишь окажется в зале.
Каперед выхаркивал внутренности, но продолжал идти. Его кровь — необходимая жертва подземным духам. Иначе они не отпустят, не позволят украсть драгоценное зерно.
И время и пространство
Огненное свечение заливало грот, тянущийся глубоко под землей.
Много выше располагались выработки, но прямо под ними неторопливо тлела подземная жила. Огонь ждал мгновения, чтобы вырваться наружу. Безумная и прихотливая стихия здесь не проявляла спешки. Для нее не существовало ни «вчера», ни «завтра», и время полностью подвластно ей.
Вода создавала день сегодняшний, удерживала это место как будто в мире реальном.
Каперед сознавал, что находится сразу в нескольких местах. Он ощущал раздвоенность сознания, пребывавшего и в дурманящем теле, и сразу в воздухе вокруг. Его душа или разум парили, лишь кончиком крыла касаясь презренной плоти.
Внутренним взглядом он обшаривал все доступное пространство, заглядывал за нагромождения камней, вперивался в потолок. Искал лишь то, что так желательно. Он уходил все глубже, забирался в глубины баюкающей тьмы.
Нет здесь никакого царства мертвых, лишь огненная река, через которую перекинут тонкий мостик.
Лабиринты тоннелей уходили под землю. Кто бы мог подумать, что здесь можно обнаружить подобное.
Никаких развалин древних городов, никаких утерянных храмов. Лишь камень, пар и расплавленный камень. Порода текла вниз, скрывалась в тоннелях, отделенных тонкой завесой.
Не понимая, что это за завеса, Каперед отбрасывал ее прочь и уходил дальше. А тело его лишь слегка переступало ногами, топталось на месте, зависнув над краем пропасти.
Вокруг били гейзеры, раскаленная вода могла сбить его с ног. Горячий дождь бил с неба, а камень был скользким от солей и отложений.
Сам Каперед устремился прочь, витая подобно духу в мире духов. За каменными перегородками, под которые ныряла огненная река, его разум искал спасения.
Он взывал, умолял найтись, иначе обречен подобно проклятому скитаться по землям государства. Его и прокляли, ритуальная форма изгнания из общины развилась из обычного семейного проклятия. Не убить, но обречь на смерть — вот чем в древности было изгнание из общины. Ведь нельзя проливать кровь родственников, потомков домашних божеств.
Закрепленная в законах, форма утратила часть своего значения. Но сознание людей сохранило ее, народная память осталась. И к изгнанникам относились хуже, чем к рабам.
Продолжи он заниматься своим ремеслом, рано или поздно его убьют. А душа его не найдет покоя в чужих землях. Это и страшно, не смотря на весь багаж философии, коим обладал Каперед.
Он звал, прислушивался и отправлялся дальше. И вскоре на его призыв
Каперед увидел у своих ног растение, что искал. Оно расположилось на стыке двух русел, там, где водяная струя впадала в огненную реку. На острие, окруженное раскаленным паром, располагалось трубчатое тело растения. Похожее на обломок пемзы оно имело цвет кости и источало едва уловимое сияние.
Из многочисленных отверстий его тела вился фиолетовый дымок, который смешивался с раскаленными газами и поднимался к потолку. Там на своде появился рисунок, напоминающий о путеводном созвездии.
Все приметы сошлись, Каперед обнаружил то, что искал.
До сего мгновения он не верил, что подобное растение существует. Рэдиций располагался так близко, практически у самых ног.
— Пока не потрогаю, не поверю, — проговорил Каперед.
Или лишь подумал, потому что горло саднило, во рту скопилась кровавая мокрота.
Торговец сделал шаг, но камень возле подошвы зашипел и поддался. Он оказался слишком мягким и не выдерживал веса человека. Протянуть руку — не дотянуться. Не удастся серпом срезать это растение.
Оно чудное; никогда еще Каперед не видывал ничего подобного. Похоже и на камень, но сверкает как драгоценность. Костный цвет его плоти лишь отчасти был сплошным, приглядевшись, торговец рассмотрел затейливый рисунок на нем. Некоторые части были темнее, другие бледнее.
Растение как алтарный камень, изукрашенный сложным орнаментом. Отверстия в его теле вплетались в орнамент и не уродовали внешний вид. Этот сизый или фиолетовый дымок должен быть ядовитым, но Капереда это не беспокоило. Он и так надышался подземными газами. Удивительно, что он все еще жив.
Подземным духам не требовалась его плоть.
Пришлось лечь на живот и ползти к рэдицию по мягкому камню. Кожу обжигало жаром, пряжка и пуговицы стали горячими. Совсем близко, возможно в футе под камнем тек огненный ручей. Из-за него камень стал пластичным, как глина. Сделав глубокий вдох, Каперед закашлялся, отчего земля под ним пошла волнами. Появились трещины, из них потянулись сизые ручейки дыма.
Немного усилий и Каперед оказался рядом с растением. Никто точно не знал, что это за растение, к какому виду оно относится. Возможно, это лишайник, а быть может гриб, сведения о нем слишком отрывочно.
За последние лет сто Каперед был первым, кто видел растение. Он вынул огниво и дал жизнь искрам, осыпавшимся на рэдиций. Кусочки живого огня упали на плоть растения. Оно ответило человеку, заговорило с ним и принесло покой, тепло его израненному телу.
Человек потянул руку с зажатым в кулаке серпом. Бронзовое лезвие нагрелось, но костяная рукоятка была холодной. Его руки не утратили чувствительности — хороший знак.
Осторожно, чтобы не повредить корневую систему, Каперед отделил тело растения от поверхности. Лезвие прошло сквозь него словно через воду — легкое сопротивление, металл покрыт влагой. Торговец боялся прикоснуться к телу растения, второй рукой он лишь прикрывал его от падения в пропасть.