Обитатель лесов (Лесной бродяга) (др. перевод)
Шрифт:
Канадец приказал обоим своим товарищам щадить как можно более заряды, а Фабиану дал советы лучшего способа стрельбы по движущейся мишени. После этих кратких распоряжений он велел защитникам острова стать по своим местам и приготовиться отразить атаку индейцев.
Прошло несколько минут. Единственно стенания раненого и плеск воды нарушали царившую крутом тишину.
Гладь реки, лесная чаща на противоположном берегу и самый берег с зарослями камыша не ускользали от внимания старого охотника. Уже вечерело, и над поверхностью реки начинала клубиться легкая
— Наступает время, когда эти ночные черти обыкновенно устраивают свои засады. Эти ягуары в людском облике любят в сумерках выходить из своих логовищ, чтобы охотиться и караулить в засаде, — сказал Розбуа.
Никто не возразил этим словам старика, Хозе и Фабиан молча озирались по сторонам и сжимали в руках заряженные карабины.
Между тем быстро темнело. Растущие по берегу кустарники начали принимать самые фантастические формы, и зеленый цвет деревьев начал переходить в черный. Привычным зрением охотники могли ясно различить малейшее движение в лесу и на берегу.
— Хозе, — спросил Розбуа шепотом, как будто ожидаемая опасность уже наступила, — не замечаешь ли ты, что вон тот ракитовый куст, — при этом старик указал сквозь камыш на один ракитовый куст, — как будто принял другую форму и увеличился?
— Да, — отвечал Хозе, — кустарник этот не таков, каким он был несколько часов назад.
— Посмотри-ка и ты, Фабиан, — продолжал канадец, обращаясь к юноше, — у тебя зрение должно быть острее, нежели у нас, не кажется ли тебе, что у этого куста листья с левой стороны не поднимаются вверх, как это обычно бывает у этого растения, чей корень питает листья свежим соком?
Раздвинув немного тростник, Фабиан стал внимательно оглядывать то место, которое ему было указано Розбуа.
— Я готов в этом поклясться, — отвечал он, — но…
Вдруг он замолчал, пристально вглядываясь в окружающие сумерки.
— Ну, что же, — спросил Розбуа, — видишь ли ты еще что-нибудь или нет?
— Я вижу там внизу, — возразил Фабиан, — вон между той ивой и тополем, который растет десятью шагами дальше, куст, которого час назад вовсе не было.
— Га! — воскликнул канадец с удовольствием. — Вот и видно, что человек жил вдали от больших городов; ты привык замечать самые ничтожные подробности; ты создан, Фабиан, для жизни охотника.
Хозе приложился в ту сторону, где находился сказанный куст.
— Хозе не надо ничего объяснять, — обронил старик, — он все понимает столь же хорошо, как и я, что индейцы успели уже нарубить себе ветвей и сделать из них переносной щит. Это значит, что они уж слишком недооценивают белых, двое из которых могли бы поучить их таким штукам, о которых они и понятия не имеют. Оставь этот куст Фабиану, — продолжал он, обращаясь к Хозе, — пусть он сделает ему легкую стрижку, а сам попробуй причесать свинцовым гребешком вон те ветки, на которых листья уж начинают вянуть. За ними, кажется вызрел плод. Цель в середину, Фабиан! — заключил он. — И ты попадешь в краснокожего.
С острова раздались два выстрела, произведенные почти одновременно. Их можно было принять
Хозе и Фабиан тотчас бросились навзничь, чтобы зарядить вновь свои ружья, между тем как Розбуа в свою очередь прицелился.
Над головами охотников разом просвистело несколько пуль, листья и тонкие сучья полетели во все стороны. В то же время пронзительные крики апахов огласили воздух.
— Если я не ошибаюсь, краснокожих осталось теперь только пятнадцать человек, — произнес Розбуа.
На несколько мгновений водворилась тишина.
— Эй, ребята! — воскликнул старик. — Поглядите внимательно, я вижу, как листья одного тополя колеблются, и, конечно, их колеблет не ветер. Вероятно, один из этих разбойников старается влезть наверх или уже влез.
Пуля, попавшая в один из лежавших на островке стволов, доказала, что старик не ошибся.
— Видно, надо приняться за дело похитрее и принудить индейцев действовать открыто.
С этими словами старик снял с головы меховую шапку и свою фуфайку, которые выставил меж ветвями так, чтобы индейцы могли без труда заметить их. Фабиан внимательно следил за стариком.
— Если бы передо мною были белые солдаты, — объяснил ему Розбуа, — я стал бы подле самой моей фуфайки, потому что белый стал бы непременно целить в нее; когда я имею дело с индейцами, я должен стать позади нее, так как краснокожий никогда не впадет в ошибку белого, а станет метить рядом с одеждой. Вы оба прилягте, сейчас вы увидите, как направо и налево от цели засвистят пули.
Канадец прилег на траву за своей шапкой, держа наготове винтовку. Он не ошибся в своих предположениях. Не прошло и минуты, как пули индейцев засвистали по обеим сторонам шапки и фуфайки, не коснувшись ни Розбуа, ни обоих его товарищей, которые находились в стороне.
Розбуа выстрелил в одно из разветвлений тополя, где обозначилось красноватое пятно, которое всякому другому показалось бы несколькими высохшими листьями. Выстрел еще не затих, как индеец покатился с ветвей, точно плод, сбитый с дерева ветром.
Яростное завывание апахов служило ответом на этот меткий выстрел Розбуа; завывание это было до того отвратительно, что надо было иметь железные нервы, чтобы не содрогнуться. Даже сам раненый, которого до сих пор не могли пробудить ружейные выстрелы, проснулся и трепещущим голосом пробормотал:
— Кажется, здесь целая стая тигров воет в темноте? Святая Дева, умилосердись надо мной!
— Лучше поблагодарите господа Бога, — прервал его Розбуа. — Разбойники могут обмануть своим завыванием какого-нибудь новичка, но не меня, старого жителя лесов. Индейцы стараются подражать теперь шакалам, но я готов побиться об заклад, что они все попрятались за деревья; их теперь не больше четырнадцати человек. Ах! Если бы их можно было заманить сюда через реку. Тогда не осталось бы никого, кто бы смог возвестить потом о своем поражении.