Обитель душ. Книга 1. Окаянная душа

Катти Карпо

– Я всегда стараюсь выражаться вежливо, - сухо сообщил ей Курт.

Зарина что-то пробурчала, но юноша не расслышал ее слов.

Лоб девочки щекотал рыжий локон, высунувшийся из-под шапки-гавроша. Зарина хотела сдуть его, но с этим делом тут же прекрасно справился ветер. Однако через мгновение тот же гадкий ветер закинул локон обратно.

Зарина лежала на мерзлом металле, ощущая в голове попеременно то пустоту, то ноющую боль. Не зря Барон обратил внимание на ее внешний вид - она и правда выглядел не ахти, а уж чувствовала себя еще дерьмовее. После вчерашней встречи с плотоядным червяком, Бездарностью и парнем-эльфом она едва смогла заснуть. Не то чтобы ее переполняли впечатления, нет. Скорее, мозг добивали мысли о том, было

ли это приступом ее больного воображения или все происходило на самом деле. Как ни крути, практичнее выходило, если бы вся беготня, колбасные червяки и бесполезные панки представляли собой какой-нибудь один большой глюк ее поддернутого дымкой шизофрении разума, а иначе... Про "иначе" вообще лучше не рассуждать. Во-первых, дорого, во-вторых, неполезно для здоровых остатков мозга.

Ворочаясь под одеялом, Зарина досадливо размышляла, что будь произошедшее реальностью, ее спокойствию пришел бы конец. Действительно, как жить в полной безмятежности, если теперь придется вечно оглядываться в поисках рвущегося пространства с вываливающимися багровыми частичками или всматриваться в людей, проверяя, не стали ли они прозрачными, не появились ли внутри их тел дверки, а также пресловутые замки с ключиками? Тут хоть вешайся от самой абсурдности этой деятельности!

Сон пришел к Зарине ближе к рассвету, а тот час, что она провела в компании с внезапно нарисовавшимся у ее "купола" Шутом, был зверски мучительным. Каким-то непостижимым образом Шут чувствовал ее смятение и раздражение, а потому беспрестанно задавал ей докучающие вопросы. Информацией Зарина делиться не собиралась, а потому на каждый вопрос отвечала ярким непристойным жестом, но к концу часа она так вымоталась, что уже не соображала, посылает ли она своего собеседника далеко и надолго, либо просто машет на него руками, как бабулька на шкодливого кота.

В итоге за час ее мнимого сна не отдохнуло даже тело Зарины. Ушибленные локти саднили, а спину ломило так, словно вчера ей сделал массаж кто-то тяжелый и с копытами. Под глазами залегли синяки, лицо еще больше побледнело, а щеки впали. Большая удача, что вчера Лаус задержался на работе и не видел, в каком виде прошествовала в дом его младшая сестра. Помятая и в синяках, припорошенная асфальтовой пылью, как мороженое шоколадной крошкой. Наверное, его хватил бы удар.

С утра Зарина мрачно оглядела последствия "червячного инцидента", ярко отразившиеся на одежде. Еелюбимойодежде, надо сказать. Тащить ветровку в химчистку казалось выходом из положения, но Зарина терпеть не могла химчистки. Сплошная обдираловка. К тому же лишних деньжат у них не водилось и каждая копейка была на счету. Поэтому, собираясь в школу, Зарина пребывала в пресквернейшем расположении духа. Хотя даже при таком неблагоприятном расположении дел удача оставалась на стороне "жертвенного агнца" Зарины: утром Лаусу нужно было выйти пораньше, а значит, ему снова не удалось оценить внешний вид и эмоциональное состояние сестренки. Лаусу крайне повезло - хоть денек проживет в спокойствии.

Зарина оттолкнулась руками от холодной поверхности скамьи и села прямо. Курт рядом с ней встрепенулся. В желудке девочки заурчало, и она с жалостливым видом окинула взглядом окрестности. Зарину обычно мутило от любой еды, и чтобы заставить ее съесть хоть кусочек, Лаусу приходилось прилагать немало усилий. Однако сегодня никто не мог обязать ее съесть завтрак, и девочка благополучно проигнорировала записку брата с просьбой позавтракать, подложенную под тарелку с бутербродом. От одного его вида к горлу Зарины подкатывала тошнота, а кусочки пустоты в разуме отзывались дикой мигренью. Но теперь, ощущая голодные позывы, она с грустью вспомнила об отвергнутом бутерброде.

Из бокового кармана портфеля Курта, придавленного тощей филейной частью хозяина, выглядывала зеленая пробка, и Зарина, нагнувшись, бесцеремонно выудила бутылку из кармана. Оценив надпись "апельсиновый микс" на боку бутылки, Эштель

на глазах у ошарашенного Курта откупорила ее и сделала глоток.

– Осторожно, он холодный, - пробурчал Курт, заранее сдаваясь и не предпринимая попыток возмутиться на такую наглость. Все равно его слова не возымеют никакого эффекта.

Зарина глотнула еще раз и фыркнула, ощутив возмущенный "бульк" желудка. Судя по всему, напиток не пришелся ему по вкусу. Он желал что-то более существенное. Смесь йогурта и апельсинового сока не понравилась и самой Зарине, но она худо-бедно заглушила голод.

– Эй, ребята, что вы там сидите без дела?

Курт отвернулся от Зарины, которая с этим ее отрешенным выражением на лице походила на зомби, пытающегося решить пример с логарифмами, и посмотрел вниз. На беговой дорожке стоял тренер Полькин и внимательно их разглядывал.

– Мы прогуливаем, - отозвалась Зарина, с чрезмерным позитивом помахав тренеру рукой с зажатым в ней "апельсиновым миксом".

– Тогда хотя бы скрывались что ли.
– Полькин добродушно улыбнулся и почесал затылок.
– А то как-то неприлично прогуливать урок прямо на глазах у преподавателя.

– Если не светиться перед учителем, пропадает весь кайф, - заметила Зарина с видом человека, объясняющего страждущей публике механизм работы своего только что запатентованного устройства.

– Не включай меня в свою компанию прогульщиков, - сдержанно попросил Курт.
– У меня освобождение от физкультуры.

Вряд ли бы Зарина оставила это заявление без ехидного замечания, если бы в этот момент ее внимание не переключилось на стремительно мчащуюся к тренеру через весь стадион Сару. Полькин тоже заметил приближающийся объект и, махнув "прогульщикам" на прощание, спешно ретировался в противоположном направлении. Десять секунд спустя мимо ограждения с воплями пробежала Сара, а потом все стихло.

Зарина некоторое время смотрела ей вслед, а затем, поставив бутылку с холодным напитком на скамью рядом с Куртом, потянулась к своей сумке, которую до этого бросила на землю. Юноша с любопытством следил за ее действиями. Он первый раз видел девочку с сумкой, обычно она себя такими аксессуарами не обременяла.

– Скажи "мясо", - протянула Зарина, извлекая из сумки фотоаппарат - обычную цифровую "мыльницу" - и щелкая кнопкой.

Курт нахмурился и призадумался, стоит ли сказать что-нибудь по поводу нарушения норм защиты персональных данных, но решил промолчать. Уж очень напряженно девочка выглядела, с отсутствующим видом рассматривая его снимок на дисплее фотоаппарата. Курт несказанно удивился, осознав, что его, как ни странно, беспокоит состояние Эштель. С какой, казалось бы, стати?

Юноша прикусил губу и сильнее потянул воротник, будто стараясь полностью скрыться за ним. Его карие глаза пристально следили за хрупкой фигуркой, вертящей в руках фотоаппарат. На первый взгляд Зарина пребывала в обычном беспечном настроении, но Курту слишком часто приходилось сталкиваться с ней, чтобы его бдительное око сумело уловить едва различимую настороженность, распространяющуюся от девочки. А эти косые взгляды, которые она бросала то ли в небо, то ли в незримую даль, видную лишь ей? Зарину явно что-то беспокоило.

"Одну минуточку, - одернул Курт себя, раздраженно вдыхая холодный воздух.
– Какое мне дело до того, что мучает эту девицу? Мы с ней не друзья. Пусть сама решает свои проблемы!"

Однако юноша не мог оторваться от Зарины. Что-то неправильное было в этих ее внутренних метаниях. Нелогичное. Несвойственное для нее. Но почему он беспокоился? Курт собрался с духом и сурово начал объяснять самому себе, что все дело в изначальном поведении Зарины. Она была словно дикий необузданный зверь, играющий на городских улицах. Сейчас же она вела себя, как раненый зверь. И этот зверь был параноидально насторожен, а потому вдвойне опасен. А ведь Курту, как нормальному члену общества, нужно беспокоиться о людях, несущих в себе опасность? Ему же следует волноваться? Ведь так?