Обитель подводных мореходов

Баранов Юрий Александрович

– Штурман, подмени минут на десять, пока чай попью, - попросил Стригалов, сидевший на откидной банке по левому борту.
– Кэп дал добро.

Непрядов кивнул и взгромоздился на освободившееся место вахтенного офицера. Егору даже льстило, что командирское доверие к нему оказывалось столь бесконечно щедрым. Конечно же, за это ничтожно малое время на мостике не слишком-то раскомандуешься: обстановка спокойная, курс - прежний. И всё же самостоятельно править вахту было приятно. Явилось ощущение собственного всемогущества над кораблём, когда каждое произнесённое в микрофон слово

приобретало для всего экипажа силу закона. Он принимал поступавшие с боевых постов доклады и отвечал на них, как полагается, коротко и строго, в то время как всё в нём ликовало от избытка радости за собственный успех. Теперь уже просто немыслимым казалось начинать службу в каком-то ином месте и тем более на другом корабле. Ведь неизвестно ещё, как бы там пошли дела, тогда как в экипаже Дубко просто по-человечески повезло.

– Товарищ лейтенант, - доложил сигнальщик, показывая куда-то за борт рукой, - плавающий предмет, справа - курсовой тридцать, дистанция десять кабельтовых.

– Классифицировать цель, - приказал Егор, вглядываясь в море по направлению вытянутой руки сигнальщика.

Матрос долго крутил диоптрами бинокля, щурился.

– Похоже, какой-то сундук, - вымолвил, наконец, и добавил, качнув головой: - Весьма загадочный предмет.

– Уж не сокровища ли там?
– высказал своё предположение рулевой, стоявший за штурвалом в глубине обвеса.
– Вот бы попотрошить его...

– Проверим, - согласился Егор и решительно скомандовал: - Право на борт, курс - на сближение.

– Есть, право на борт, - с готовностью отозвался рулевой, нацеливая форштевень лодки на неопознанный объект.

Из люка выскочил помощник, следом за ним и Стригалов, продолжая на ходу жевать.

– Что случилось, Непрядов?
– встревоженно спросил Теняев.

– Подозрительный предмет, товарищ капитан-лейтенант, - озабоченно сказал Егор.
– Принял решение сблизиться и проверить. Есть предположение, что это сундук.

Рулевой и сигнальщик тотчас подтвердили, что это действительно какой-то странный сундук и что в нём вполне может оказаться нечто ценное...

Помощник на это ничего не сказал. Попросив у сигнальщика бинокль, он напряжённо всматривался по курсу, потом убеждённо изрек:

– Гальюн. Штатские люди, к вашему сведению, называют его просто сортиром. Словом, всё как полагается: с прорезью в досках под очко. Сенсации не предвидится. Подлинные сокровища, смею надеяться, их владельцы по недомыслию вложили совсем в другие ёмкости. Прикажите, Егор Степанович, лечь на прежний курс.

– Слезай, - негромко, но внятно произнес минёр, - накомандовался.

Непрядов спрыгнул со своего возвышения на деревянные рыбины, устилавшие пол рубки, с явным желанием, если бы такое было возможно, провалиться гораздо ниже.

На мостике появился командир и задал тот же самый вопрос, что и помощник: что произошло?..

– Да вот, - Теняев небрежно кивнул в сторону борта.
– Наши пираты едва не взяли этот сортир "на абордаж"...

А тем временем рядом с бортом, величаво покачиваясь, проплывала сколоченная из грубых досок будка.

– Ну, что ж, - произнёс Христофор

Петрович, умышленно не глядя на Егора, - по замыслу дерзко, по исполнению блестяще.

Он лениво подавил зевоту, поднеся волосатый кулачище ко рту, и шагнул к рубочному люку. Помощник последовал за ним, сокрушённо качая головой.

Егор не знал, куда себя деть. От стыда хотелось поглубже забраться в штурманскую выгородку и не выглядывать оттуда до возвращения в базу. Он клял себя последними словами, которые только приходили на ум. Мелькнула даже мысль, а не подать ли рапорт о переводе на другую лодку. Однако в душе понимал, что и это не выход. До обидного глупой казалась допущенная промашка. Она колола мозг татуировкой легкомыслия и позора, отчего уж, как полагал Егор, никогда теперь не отмоешься.

С новой силой вонзился в него неведомый проклятущий взгляд. Только на этот раз он исходил не из глубины отсека, где находились люди, а откуда-то со стороны переборки, и потому казался более близким и невыносимым. "Муть какая-то, - пробовал Егор себя успокоить.
– Ведь никто не может глядеть через сталь прочного корпуса..."

Он всё-таки превозмог себя и заставил ни о чём не думать, кроме как о работе. Надо было продолжать прокладку, определяясь по радиомаяку.

Зло и решительно Егор крутил маховик настройки радиопеленгатора, ловя среди атмосферных помех далёкие сигналы. Характерный писк неплохо прослушивался, и потому не составило особого труда определить место корабля на карте.

От ужина Непрядов попробовал было отказаться, но помощник упрямо вытянул-таки его из выгородки. Егор появился в кают-компании с напряженным, злым лицом. Сел в проходе по левую руку от командира рядом с минёром. Механик с помощником расположились напротив них, у переборки. В Егоровом понимании, за столом витала какая-то гнетущая неопределённость. Все говорили о чём угодно, только не о случившемся на вахте. Но взрыв назревал. Егор это чувствовал, казалось, даже кончиками волос. И потому упорно молчал. В какое-то мгновенье притихли и все присутствовавшие за столом.

– Второе подавать, товарищ лейтенант?
– каким-то ехидным, вкрадчивым голосом, как почудилось Непрядову, осведомился вестовой, забирая у него тарелку с недоеденным супом.

Егор немного подумал, как бы советуясь со своим аппетитом.

– Можно, - выдохнул, наконец, и отчаянно, будто палашом в абордажной схватке, рубанул по воздуху ладонью.

Этого лихого жеста оказалось вполне достаточно. В кают-компании будто горным обвалом грохнуло. Хохотали все. Даже командир по-львиному зарыкал, сотрясаясь мощным телом.

Егор с ухмылкой поглядывал на офицеров, собираясь остаться превыше столь неуместного веселья. Когда же командир, почти обессилев, запросто шлёпнул Непрядова ладонью по спине, Егор сломился. И уже не мог удержаться от собственного смеха, который с очистительной лёгкостью развеял начинавшую было сгущаться обиду.

Но самый оглушительный хохот, почти стенания, доносились через переборку из носового отсека. Там воздавали подначку остальным участникам "пиратского налёта": сигнальщику Хладову и рулевому Куренину.