Обитель Синей Бороды
Шрифт:
Остановились у самого дальнего дома, скрытого за бетонным забором. Володя вышел, открыл кованые ворота. Въехали внутрь, прямо к залитому ярким светом крыльцу. На крыльце – человек…
Мужчина. Высокий, сухощавый, в белой рубашке. Лица не разглядеть. Марго выскочила из машины, понеслась навстречу, повисла у мужчины на шее. Потом, опомнившись, рванула обратно, открыла дверь со стороны Сони, выволокла за руку из машины.
– Пап! Пап! Познакомься, это Соня, моя… Моя подруга. Я пригласила ее погостить…
И к ней – с осторожностью, голос дрожит:
– Сонь, это мой папа.
Вышли из темноты, поднялись на крыльцо, встали в свете фонаря.
– Здравствуйте, Марк Анатольевич… – проблеяла отчего-то трусливо Соня, вжав голову в плечи.
Он стоял не шелохнувшись. Смотрел на нее. Казалось, лицо ничего не выражало, ни радости, ни удивления. Абсолютно застывшее лицо, беломраморная маска. Хотя его вполне можно было назвать классически красивым – твердые скулы, высокий лоб, жесткий подбородок Джеймса Бонда покрывает едва заметная щетина. На лице ни одной эмоции. Только застывший взгляд…
– Пап, я тебя не предупредила, извини… Да, не удивляйся, ее зовут Соня… – дрожащим голоском промямлила Марго.
Казалось, он ничего не слышал. Потом вдруг сделал шаг вперед, еще, еще шаг, подошел совсем близко. Протянул руку, дотронулся до ее волос. Соня инстинктивно отстранилась, краем глаза заметив, как дрогнула его рука. Стало жутковато на секунду…
– Здравствуй, Соня. Я рад. Я очень рад, Соня. Я напугал тебя, да? Извини…
Голос тихий, слегка надтреснутый, каждое слово будто окутано вкрадчивой настороженностью. Так успокаивают испуганного ребенка: «Тихо, тихо, не надо меня бояться…»
– Пап, а где Тина? Надо бы ее попросить комнату для Сони приготовить…
– Что? Ах, да… – Марк с трудом перевел взгляд с лица гостьи на лицо дочери. И тут же пояснил торопливо: – Тина – это наша домоправительница. Марга, иди в дом, распорядись.
Ух ты! Марга, значит. Да у них тут сплошной декаданс с именами! Марк, Марга…
– А ты надолго к нам, Соня?
– Я… Я не знаю…
Соне вдруг стало ужасно неловко под пристальным взглядом Марка. Не взгляд, а жадная паутина. Захотелось отгородиться от него руками, отступить, спрятаться. Просто сбежать, наконец.
– Не знаю… Мне, наверное, надо уехать… Как-то неловко получилось, извините. Можно мне… Отвезите меня на вокзал…
– Я все-таки напугал тебя, Соня. Прости, пожалуйста. Я больше не буду! – тихо, вкрадчиво произнес Марк и дотронулся до ее предплечья. Он улыбнулся вполне по-человечески: – Просто я очень растерялся, извини… Ты очень похожа на…
– Я ей уже рассказала, пап! – вклинилась в их диалог Марго. – Я и сама чуть кони не двинула, когда ее увидела!
– Марга, Марга… Что за плебейские выражения ты вечно привозишь? – легко рассмеялся Марк, покачав головой. И будто этим смехом стряхнув с себя растерянность, весело скомандовал: – Идемте же в дом, девочки! Сейчас ужинать будем!
– Извините, но я бы хотела уехать… – вдруг уперлась Соня в свое решение, сама от себя не ожидая такой твердости.
Марк снова глянул на нее – теперь уже с некоторым испугом.
– Со-онь… – тихо, чуть раздраженно протянула Марго. – Ну чего ты, в самом деле… Куда на ночь глядя? Мы
– Добрый вечер… – выросла в освещенных дверях дома полная высокая женщина. – С приездом, Маргарита Марковна!
– Здравствуйте, Тина! Познакомьтесь, это Соня! Приготовьте ей, пожалуйста, гостевую комнату, ту, что окнами в сад выходит!
– Хорошо… – деловито кивнула Тина. И, обернувшись к Соне, улыбнулась поначалу дежурно-вежливо: – Добрый вечер, Со…
Господи, и эта застыла. Еще и глаза выкатила от испуга, и рот приоткрыла. Да что они тут, с ума все посходили, что ли? Хоть бы фотографию показали той самой Сони, очень интересно взглянуть!
Слава богу, тетка-домоправительница вроде в себя пришла. Но все равно – смотрела с настороженностью. Потом перевела взгляд на хозяина, будто спрашивала – что это? Как понимать?
– Идите, Тина, – тихо скомандовал Марк. – Приготовьте пока комнату. Соня поднимется позже.
– Да… Да, конечно…
Ушла. Марго, будто встрепенувшись, торопливо последовала за ней, давая на ходу какие-то указания. Марк протянул руку вежливым приглашающим жестом – прошу в дом.
Соня вошла осторожно. Сразу – большой холл-гостиная, устроенная в непонятно каком стиле – смесь старины и модерна. Но ничего, уютно. Каменный светлый пол, освещение яркое, куча каких-то белых диванов с подушками, старинный камин с потертыми временем изразцами. А над камином… Над камином огромный портрет-фотография. Так вот она, Соня…
Соня подошла ближе, застыла, рассматривая. Да уж, впечатление не для слабонервных… И впрямь – похожа. Нет, не то слово – похожа. Действительно, ее лицо… Те же черты, как говорил Олег – сочетание обаятельной дисгармонии. Миндалевидные глаза слегка прищурены, грустно смеются, а пухлые губы поджаты вроде как в недовольстве. Надо же, и она, бывает, так же щурит глаза, и губы поджимает… С детства привычка осталась – губы поджимать. После теткиных комплиментов в свою сторону – «губастая» и «брыластая». Так тетка и говорила, помнится, – кто ж тебя, такую брыластую, замуж возьмет? Вот комплекс и трансформировался в привычку. Да, да, это ее манера… Не плод стараний перед зеркалом, так уж получилось. Это потом, позже, такие пухлые губы в моду вошли…
А еще у этой Сони, на портрете, чуть поднятый вверх подбородок, как у нее. И шея прямая, гордая. И правая бровь на изломе… Чудеса. Бывает же. И впрямь мистика какая-то. Даже прядь надо лбом лежит тем же непослушным вихорком, как будто ветром потрепана.
Показалось даже, блеснул в зрачке глаза живой огонек – привет, мол! Заходи, не стесняйся, я вовсе не против. Соня вздрогнула, отвела от портрета глаза. Обернулась – Марк стоял чуть позади, поймал ее растерянный взгляд, улыбнулся ободряюще: