Обитель Тьмы
Шрифт:
Вот пальцы наткнулись на голову и ухватили ее за волосы, но Глеб не сплоховал – клинок его меча дважды тускло сверкнул в лунном свете. Первым ударом он рассек голову ведьмы надвое, а вторым разрубил ей грудину вместе с сердцем.
Увлеченный борьбой с ведьмой, Первоход не заметил, что с разбойниками тоже произошли страшные метаморфозы. Они сбросили теплые кафтаны, опустились на четвереньки и быстро, всего за какие-то три-четыре секунды, обросли шерстью.
3
«Вот
Душегубы были обращенными. Целая банда городских оборотней с ведьмой во главе. Три года назад, до того, как князь Добровол упек Глеба в кошмарную Морию, это было бы невозможно. Определенно, этот мир катится прямиком в ад.
Оборотни окружили Глеба и, лязгая зубами, стали сужать круг. Перед глазами у Глеба слегка помутилось от слабости, в призрачном мороке качнулось лицо девки-колдуньи Лесаны, а ее голос тихо проговорил:
«Это травка-переглядка, Глеб. Встретишь оборотней – дунь им щепотку в лицо».
Оборотни изготовились к атаке, но Первоход опередил их. Ошеломив тварей, он молниеносно прыгнул к одному из оборотней и одним ловким ударом срезал тому ухо. Зверь, взвыв, отскочил в сторону.
Оборотни ринулись на Глеба, но он поднял перед собой испачканный черной кровью меч и решительно произнес:
– Заклинаю вас болотным духом, темные твари! Стойте, где стоите!
Оборотни остановились всего на мгновение, но этого мгновения Глебу оказалось достаточно, чтобы выхватить из кармана куртки горстку сушеной, перетертой травы.
Перевернув руку ладонью кверху, Глеб дунул на горстку травяной пыли. Облачко травки-переглядки взмыло в воздух, пролетело полсажени, отделяющие Глеба от оборотней, и опустилось на их морды. Оборотни вздрогнули и жадно вдохнули траву трепещущими ноздрями.
И вдруг твари заперебирали лапами и стали кружиться, сперва медленно, а потом быстрее. Наконец они завертелись волчками и с каждым оборотом вертелись все сильнее и сильнее. Через несколько секунд вращение стало таким неистовым и быстрым, что оборотни превратились в серые смерчи, из которых в стороны летели слюна и шерсть.
Неожиданно это дикое, неистовое вращение резко прекратилось. Голые человеческие тела вылетели из волчьих шкур и полетели на траву. Пустые шкуры, всклокоченные, окровавленные, попадали рядом.
Глеб перевел дух и хрипло проговорил:
– Надо же, подействовало. Ай да колдовская трава!
Затем, не желая терять время, повернулся и зашагал дальше. Через несколько мгновений он уже забыл про выпотрошенных оборотней и всецело сосредоточился на деле, ради которого прибыл к Северной стене.
Когда Первоход отошел на полтора десятка саженей, один из окровавленных, голых мужиков поднял голову, тряхнул ею и злобно изрек:
– Вот гад… Едва
– Споймать бы… – тихо сказал другой.
– Да леший с ним… – отозвался третий. – Другой хабар найдем.
Все трое уселись на траве и принялись обалдело трясти перепачканными грязью и кровью головами.
– Глызь, а Глызь? – позвал один из них.
– Ну? – отозвался второй.
– А чего это с тобой?
Глызь перестал трясти головой, опустил взгляд и посмотрел на свой голый, запавший живот.
– Вот те на, – изумленно прохрипел он. – Я человек!
Он поднял взгляд на товарища, и удивление на его лице сменилось изумлением.
– Дяк, так ведь и ты тоже!
– Точно! – поддакнул третий, которого звали Глот. – А я? Что со мной?
Двое других уставились на вопрошавшего и выдохнули хором:
– И ты!
Насмотревшись друг на друга, мужики глянули на выпотрошенные волчьи шкуры, лежавшие неподалеку.
– Это что же… – процедил пораженный до глубины души Глызь, – выходит, мы больше не оборотни?
– Выходит, что так, – подтвердил Дяк. – Не знаю, что сделал этот парень, но он исцелил нас.
– Вот это да! – И Глызь вдруг захохотал.
Несколько мгновений Дяк и Глот с удивлением смотрели на товарища, а потом захохотали сами. Три голых, перепачканных кровью мужика сидели на полянке, смотрели друг на друга и хохотали, как дети. Их волчьей жизни пришел конец, и впервые за много месяцев они были счастливы.
4
Может, кому-то и тяжко жилось в Хлынь-граде, да только не одноглазому барыге по кличке Бельмец. Чем мрачнее и невыносимее становилась жизнь, тем больше люди надеялись на чудо. А где искать чуда, как не у главного перекупщика Хлынь-града? То-то и оно.
Князь Добровол наставил у межи дозоров, удвоил число конных объездчиков. Пробираться в Гиблое место ходокам становилось все труднее и труднее. Многие не возвращались обратно, а те, что возвращались, приносили одну лишь дрянь. Но на безрыбье и рак рыба, и торговля у Бельмеца не прекращалась ни на день.
Что за беда, коли товар – дерьмо? Главное – уметь его подать. Как ни крути, а любая чудн'aя вещь, по сути своей, великая тайна. И каждого, кто решил прикупить себе немного чуда, Бельмец сразу предупреждал – быть может, вещь принесет счастье, а быть может, великую беду. Решайте сами.
Несмотря на столь зловещее предупреждение, людей, готовых рискнуть, находилось много, и Бельмец день ото дня все больше процветал.
Вот и в этот вечер карманы одноглазого барыги были до отказа забиты плохоньким товаром. Паренек, стоявший перед ним под темной сенью дуба, был уже четвертым покупателем за день. Четвертым – и таким же тупоголовым, как предыдущие три.