Обитель зла
Шрифт:
Кеннеди вышел, и МакБрайд высунул ему вдогонку язык, после чего безмолвно поблагодарил.
В два зазвонил телефон.
— Кэп, Ригалло.
— Слушаю, Ригги.
— Провел его до двести десятого дома по Джоки-стрит. Сижу в табачной лавке на углу. Так что кушать подано.
МакБрайд бросил трубку и схватил фуражку с козырьком.
— Шестеро со мной, сержант! Доран!
И он выпятил челюсть.
4
Джоки-стрит — улица-хамелеон. Шикарная в начале, у театра, блестящая, оживленная, она быстро
МакБрайд поспешил к табачной лавке, но не успел до нее дойти. Из лавки появился Ригалло, на ходу подпаливая сигарету. Оба как-то невзначай сменили направление прогулки.
— Не выходил больше?
— Нет. Он доехал на автобусе до перекрестка Мэйн и Фармингвил-тернпайк. Там прыгнул в такси. Вышел на перекрестке Мэйн и Джоки. Оттуда пешком. Я тоже пешком. Сейчас он в двести десятом. Рядом мощный семиместный припаркован.
— Я туда влезу.
— Они не откроют. Наверняка нужен условный стук.
— Попробуем.
Они обошли квартал и оказались ближе к реке. Здесь и стоял автомобиль с полицейскими, окна занавешены.
МакБрайд замедлил шаг и произнес в сторону машины:
— Я в двести десятом. Как отойду, через две минуты оцепите дом. Может, придется палить.
— О'кей, — ответил из-за занавески голос Дорана.
— Пошли, Ригги.
МакБрайд и Ригалло направились к дому двести десять. На ходу МакБрайд провел инструктаж.
— Мы вдвоем подходим к двери. Я стучу. Кто-то внутри стоит возле двери и, не открывая, ждет. Ты топаешь вниз — чтобы слышно было, — отходишь. Может, ему захочется взглянуть, кто к ним ломился. Он высунет нос, и я ворвусь.
— А потом?
— Видно будет. — МакБрайд стиснул кулаки. — Дай сначала туда забраться.
Они поднялись по четырем каменным ступеням, МакБрайд, держа одну руку в кармане, другой постучал в дверь.
Они подождали, переглянулись. Тихо. Но вот — еле слышные шаги. МакБрайд снова постучал, сильнее. Тишина. МакБрайд кивнул, и Ригалло, недовольно бормоча под нос какую-то неразборчивую ахинею, потопал вниз и прочь. МакБрайд прильнул к стене у двери.
Щелкнул замок. Скрипнули петли. Дверь приоткрылась, высунулся чей-то нос, и на капитана уставились два маленьких глаза.
МакБрайд снес незадачливого швейцара и через него влетел в прихожую. Дверь захлопнулась. Дуло капитанского пистолета больно давило на грудную клетку лежавшего человека.
— Пикни — и ты труп.
Человек лежал неподвижно, извивались лишь его губы да прыгали глаза.
— Черт, — простонал он.
— Где банда?
— Черт…
— Живо!
— Черт…
МакБрайд резко дернул ствол, врезал им под челюсть бандиту.
— У-у-у-у…
— Говори!
— Н-наверху, последняя дверь.
— Открыта?
— Д-да.
— Сколько?
— Д-десять.
— Встать!
МакБрайд
— Возьми его, Ригги.
Ригалло тут же защелкнул на запястьях пленного наручники.
— Зову парней?
— Пока нет. Я начну бал. Наверху десять душ, у меня приступ самонадеянности. Кроме того, если рванем все, наверняка в неразберихе без жертв не обойдется. Один здесь уместнее шестерых. Я свистну. Ты будь наготове и вызовешь ребят.
— Кэп, риск большой.
— У меня и страховка большая. Не дай двери захлопнуться.
МакБрайд вернулся в прихожую с пистолетом в руке, поднялся по лестнице, прислушался. Были и есть на свете капитаны, руководящие операциями из-за угла, покуривая сигару в безопасном уголке. МакБрайд не из таких. Он не посылал своих людей в ловушку, не исследовав ловушки. Это одна из причин, заставлявших его жену не спать ночами.
Последняя дверь. Он стоял у лестницы, сжавшись пружиной, направив ствол на последнюю дверь. Осторожным шагом продвинулся к ней, его левая рука легла на дверную ручку. Говорят, ручку надо поворачивать медленно, едва заметно до самого конца, а потом распахнуть дверь и ворваться. А если ручка скрипнет? А если чей-то случайный взгляд заметит, как она поворачивается? Нет, надежнее не тянуть время.
МакБрайд и не стал тянуть. Он толкнул дверь, ворвался в комнату и встретился взглядом с полуголой женщиной, крашеной блондинкой. Она сидела у столика и полировала ногти узким стальным напильничком. Женщина на секунду замерла, затем продолжила свои мерные движения.
— Ну и манеры, капитан! Врываться к неодетой леди!
— В твоей фразе ошибка, Герти.
— Где?
— Оденься.
— Я никуда не собираюсь.
— Неважно. Шевелись.
Она встала, уперла руки в бедра.
— А если я закричу?
— Будешь первой женщиной, которую я пристрелю.
— Неужто?
— И не пожалею.
Она смотрела на него, странно усмехаясь.
— Я не могу одеваться, пока ты тут.
— Не придуривайся. Накинь вон ту шубу, если ты такая скромница.
— Я не скромная. Я разборчивая.
— Живо в шубу!
Она резанула МакБрайда взглядом, подошла к шубе, надела, сунула руку в карман.
— Эй! — нахмурился МакБрайд.
Она усмехнулась, вынула платок, тронула им нос, сунула обратно в карман. И в тот же момент мех разорвала вспышка, а правую руку МакБрайда пронзила резкая боль. Его пистолет грохнулся об пол.
Женщина прыгнула к выключателю, свет погас. МакБрайд, стиснув зубы, подхватил пистолет левой рукой. Еще вспышка в темноте, около уха вжикнула злая пчела. Он рванулся на вспышку, сбил женщину с ног. Еще вспышка, пуля ушла куда-то в потолок. Раненой рукой МакБрайд поймал руку с пистолетом, сжал, не обращая внимания на боль, вывернул оружие. Бросился к двери, запер защелку, включил свет.
Женщина уже держала в обеих руках большую китайскую вазу. МакБрайд пригнулся, ваза разбила большое зеркало и сама разлетелась на куски.