Обладать и принадлежать
Шрифт:
– Ты бы мог ограбить квартиру? А?
– Я не люблю насилия, – сказал он, кхекнув.
– А какие это насилия? Насилие только над одной дверью, – изумилась она его моментальной трусости. Он пожал плечами, делая мудрое лицо. Она опять вспомнила про «судьбоносную судьбу» и сказала: – Никто не знает своей судьбы, да? Ведь смотреть в будущее это грех, но я думаю, себе можно что-то напророчить, и тогда это сбудется, поэтому себе не надо предрекать плохого, – сказала она ему свой опыт. – А мне все думается и думается что-то особенно трагическое… Послушай, ну что ты такой… немножко тупой? – стараясь говорить
– А я вовсе не тупой, – не согласился он. – Мне хорошо тебя слушать.
– А я вчера… мне одна девушка рассказала, что они пошли куда-то в кафе. Две девушки. Выпили в кафе. Ужасно скучно им было в жизни в тот вечер, и на беду им какой-то пожилой старичок подмигнул. Они и пошли с ним гулять. Зашли в сквер. Уже была почти ночь. Сели там на скамейку, стали пить шампанское, прямо из бутылки. Старичок посадил одну себе на колени, стал раскачивать ее, она стала его щекотать. Он, эта девушка мне рассказывает, стал хохотать. Видно, на него это очень подействовало. Другая девушка тоже подхватила, и они вдвоем стали его щекотать и защекотали насмерть. Он упал со скамейки на землю, сшиб бутылку, ему сделалось дурно, и эта девушка мне рассказала, что у него глаза закатились и что он умер. И они побежали из парка, обгоняя друг друга, и, представляешь, хохотали!..
– Может, он все-таки выжил? – с сомнением спросил Миша.
– Не ходи ты в скверы, – посоветовала ему Рита, вздохнув и опять оглядываясь и вспоминая еще какую-нибудь историю.
– Да я и не хожу, – сказал он простодушно, – ты же знаешь. Я все время дома сижу, жду твоего звонка, а ты всегда обманываешь.
Она не любила выяснять такие скучные темы, она показала ему в окно и сказала:
– Дождь, погода совсем больная какая-то. – И опять повторила: – Судьбоносная судьба.
Миша вздохнул. В окно Рита увидела, как подъехал автомобиль, из него вышел мужчина в свитере и стал, прищуриваясь, смотреть на окна выставки.
Это был тот самый фотограф, чьи фотографии представлялись в зале. Он не понимал, зачем, по большому счету, он приехал на эту свою выставку, хотя он назначил одну неточную встречу здесь, но приехал он не ради нее, а от одиночества и скуки, которая охватила его дома, когда он посмотрел в окно на начинающийся дождь, и поэтому он сел в машину и приехал для начала на свою выставку. Ему было пятьдесят пять – пятьдесят семь лет. И с первого взгляда он совсем не казался признанным фотографом, потому что немного был похож на алкоголика, лицо у него было чуть испитое и смуглое. Он закурил, заходя на территорию выставки и уже заранее скучая и жалея, что ему некуда девать себя в этот свободный свой период жизни. Он зашел, и его все сразу стали узнавать, пока он шел по фойе прямо ровно посередине, прищуриваясь, с пустыми праздными руками, удивительно уверенно посматривая по сторонам.
Рита в этот момент стояла уже у стены, согнув одну ногу в колене и приставив ее к стене. На ней – короткая юбка, голые ноги без чулок. Она грызла длинную прядь волос и тоже смотрела на фотографа. Были чьи-то шепоты: вот он, вот он и т. д. Все оборачивались на него, чуть расступаясь. К нему сразу подошли какие-то знакомые: один – похожий на гусара с усами и молодая женщина с широко поставленными
У двух лифтов стояла толпа. Рита с Мишей присоединились к ней. Рита заметила фотографа. Он стоял рядом. Он был в белом свитере, лицо казалось чуть подсвеченным снизу. Открылся лифт. Миша зашел с общей толпой в него. Рита осталась, махнула ему, чтобы он не выходил, он собирался уже выйти, но не успел.
Рита поехала в другом лифте с фотографом. Он стоял рядом с ней и улыбался, словно подбадривая что-то спросить у него. На самом деле он хотел, но не умел знакомиться, не решался, поэтому улыбался. Она спросила его:
– Это правда, внизу ваша выставка?
Все в лифте посмотрели на них.
Миша ждал ее наверху. Она вышла из лифта вместе с незнакомым ему известным фотографом и сказала ему:
– Привет.
Но это было слишком неожиданно холодно для их влюбленных отношений. Он удивленно посмотрел на нее.
– Это мой знакомый. Миша, – представила его Рита.
– Здравствуйте, – почтительно сказал Миша старшему по возрасту мужчине.
Фотограф протянул ему руку.
– Очень приятно, – сказал он, тут же отворачиваясь и теряя к нему интерес. Миша потоптался на месте. Рита с сочувственной улыбкой посмотрела на него. Обращаясь сразу к двоим, она сказала:
– Я натерла ноги. У меня новые туфли. Давайте посидим, пока не началось. – Все посмотрели на ее новые туфли.
Они пошли и сели втроем в кресла. Фотограф спросил:
– Что-то выпьете? – Она кивнула. Он встал, отошел купить ей выпить.
– Что? – спросила Рита у Миши.
– Ничего, – ответил он, вглядываясь в ее лицо. Он размышлял, почему она так странно с ним говорит, ведь это он пригласил ее сюда. Он ничего не понимал: – Я бы мог тебе купить.
Между тем вернулся фотограф. Отдал ей стакан. Миша критически посмотрел на нее из своего кресла. Мимо них побежали люди.
– Фильм начался! Фильм начался! – Прошла мимо служительница с ключами, сжатыми в сцепленных пальцах.
Никто не оглянулся на нее.
– Может, это можно выпить в зале? – спросила Рита, отпивая из своего стакана.
– Да, конечно, можно! – сказал фотограф.
Все трое встали и втроем пошли в зал. Рита спрятала стакан под кофтой. Они вошли в темный зал. Фильм уже начался. Рита чуть оступилась, фотограф первый поддержал ее. Мише вдруг показалось, что они оба объединились против него.
– Ближе надо сесть, – сказала Рита.
– Сбоку лучше, – сказал фотограф, наклоняясь к ее уху. Миша тревожно обернулся на них. Рита на ходу глотнула из своего стакана. У нее захватило дух. Сели, и правда, сбоку. Фотограф оказался между ними.
На экране шел цветной фильм. Пожилая женщина говорила:
– Я очень влюбилась в одного араба. Он на двадцать лет младше меня. – Она обращалась к своей молодой дочери и ее мужу: – Я пришла сказать вам это. – Она встает, уходит.