Обладатель

Иванович Юрий

"Надо же, как струхнул! Совсем нервы расшатались!.."

Но проанализировав ситуацию, пришёл к выводу, что поступил совершенно правильно. Вроде и не унизился, зато неким подобием шутки и балагурства сумел в общем-то не уронить собственное достоинство. Может эти байкеры и не стали бы ему ставить синяк, другой, но уж в любом случае ситуация могла обостриться совсем в нежелательную сторону. Оказаться на ровном месте со сломанными рёбрами, никак не хотелось.

И только на иной, уже параллельной улице ведущей к станции метро, вдруг в мозгах пронеслось острое желание хоть раз в жизни, хоть на одно мгновение стать гротескным Суперменом, или хотя бы тем же уродливым Валуевым. Да пусть

тем же ночным полицаем, со здоровенной рожей, но так накостылять хамам и "дебилоидам", чтобы они на всю свою оставшуюся жизнь зареклись издеваться, грубить и приставать к слабым, убогим и сирым гражданам. Ещё и картинка представилась более чем замечательная, словно сценка в кинофильме: один удар в солнечное сплетении центральному козлу, затем прыжок вправо и прямой в челюсть тому, что справа, и напоследок мощнейший апперкот с левой последнему грубияну. Затем преспокойно выйти из кафе, посоветовав напоследок замерших официантам: "Больше этих сучков не пускать! А если всё равно заявятся и будут хамить, сразу звоните мне. Пришлю кого надо для воспитания".

И тут же стало стыдно за себя:

"Эх! Мечты, мечты, где ваша сладость? – чуть ли не вслух забормотал он себе под нос с укором. – Прежде чем так уметь драться, надо было с детского садика ходить в секцию карате, или там ещё какой боевой дисциплины. Тогда и Валуева не надо… Опять-таки, если бы я качался как следует, может хоть до кондиции Базальта дорос… Что-то мне кажется, что уж Илью эти байкеры не посмели бы с места поднять. В общей драке-то они его одолеют, наверное, но вот и сами с выбитыми зубами, да с поломанными рёбрами останутся… А при таком раскладе и с такими соперниками, подобные гниды изначально предпочитают не связываться… И что это я таким усреднённым уродился? Или родители виноваты? Не привили мне бойцовский дух?.. Интересно, отзовутся они или нет, на мои послания? Надо будет сразу в почту зайти…"

А в следующий момент, Загралов совершенно выпал из реальности…

Очнулся, уловив вначале только звуки и ещё не ощущая собственного тела. Потом звуки стали отчётливей, квалифицируясь как сирены полицейских машин, а может и пожарных, Иван их всегда путал. И тут же удалось разобрать суть ведущегося рядом разговора:

 – Я сама видела отчётливо, – частила словами какая-то женщина. – Шёл он нормально, не шатался, да и когда упал, я сразу к нему принюхалась: не пьяный. Да и падал он странно, словно ноги у него подломились и сам он тряпичным стал. Вот и поняла, что у него с сердцем что-то не в порядке. Потому и скорую вызвала…

– Надо же, какой молодой, а уже сердечник! – вторил ей иной сердобольный голос. Но как раз тогда вернулись ощущения тела и пострадавшему стало ясно, что его укладывают на носилки или что-то в этом роде.

Глаза открылись вроде как легко, а вот губы слушались плохо:

 – Что…? Что со мной? Куда вы меня…, несёте?

Его как раз загружали в машину скорой помощи, а вокруг толпилось человек десять зевак. Кто-то из них как раз и вызвал скорую помощь, разобравшись в ситуации, что это не алкаш, напившийся в начале дня. Следом в машину и пакет с купленными брюками кто-то передал:

– Вот, это вроде как его…

– Ну что, милок, очнулся? – пыталась заглянуть ему в зрачки дородная тётка в белом халате. – Чем болеешь? Как сердце?

Попытка пожать плечами не увенчалась успехом, зато губы обрели прежнюю подвижность:

– Да ничем я никогда не болел. И сердце у меня в полном порядке. Только недавно проверялся.

– А в данный момент как самочувствие?

– Слабость странная по всему телу…, – словно после парочки дней тяжёлого гриппа, – прислушался к своим ощущениям Иван. – Но вроде с каждой минутой

всё лучше и лучше.

Кажется, врачиха и сама была растеряна и не могла уловить симптомов болезни:

– Может у тебя наследственное нечто? – на фоне её голоса так и слышались в отдалении сирены. – Есть в семье эпилептики? Или с иными тяжкими заболеваниями?

– Жаловаться не приходится, все здоровы.

Боковая дверь в машину оставалась открыта, так что голоса со стороны зевак тоже доносились вполне отчётливо. Они уже собирались расходиться, но теперь намеревались пойти в сторону сирен и там поглазеть:

– Не иначе как пожар какой-то…

– Но дыма-то не видно!

– А то не знаешь, как сухое дерево горит? Одно пламя!

Со своего места отозвался, не выдержав, водитель "скорой":

 – Да нет там пожара. Сирены только полиции слышны. И наши коллеги понаехали…, машины три, не меньше…

И тут же кто-то из зевак воскликнул:

 – Михась! Что там случилось-то? – видно некто из его знакомых, как раз с той стороны появился. И этот Михась вполне резонно посоветовал:

– Лучше туда не соваться! Стрельба там какая-то, то ли хулиганы между собой, то ли полиция, какую банду накрыла. Всё вокруг оцепили, никого не пускают, а из "Светловской" кафешки, трупы да раненых выносят.

Тот час память Загралова ему услужливо подсказала название того кафе, которое он только недавно покинул: "Светлое". И от подступившей дурноты, он опять чуть не потерял сознание.

Услышанные известия переполошили и окружающих. Несмотря на дельные советы Михася, зевак словно ветром сдуло в сторону кровавого происшествия. Тогда как врачиха, позабыла про пациента, приказала водителю включить рацию и теперь все, находящиеся в скорой помощи прислушивались к ведущимся переговорам между прибывшими к кафе машинами и главным оператором. Переговоры наслаивались друг на друга, пробивались сквозь треск помех, но понять суть оказалось несложно: происшествие и в самом деле довольно неординарное.

Убитых – трое. Раненых, а вернее в разной степени избитых – несколько сотрудников кафе. Уже прибывшие на место бригады врачей, давали отбой оператору и настаивали больше не присылать на то место машины, и так с излишком получается. А из-за перекрытого движения потом так легко из пробки не выбраться. Официантам оказывалась первая помощь, трупами – занималась полиция. И естественно, что там же, сразу возле пострадавших толкались и прибывшие следователи, пытаясь по горячим следам узнать, что и как произошло. Причём объяснения пострадавших слышали не только тамошние врачи, пусть и невнятно, но они доносились до людей, сидящих в этой машине скорой помощи через системы ведомственной связи.

Свидетели показывали одно. Не успел официант взять заказ у троицы представителей местного криминалитета, больших любителей мотоциклов, которые оказались знакомы и следователям, как в кафе ворвался здоровенный полицейский, и без каких-либо требований или объяснений набросился на этих самых хамоватых посетителей. С одного удара он отбил под самую стенку невинного официанта, а потом приступил к байкерам. Бил он их довольно резво и жестоко. Фактически от его ударов два тела уже валялись слабо шевелящимися тушками на полу и на столе, когда третий посетитель, выскользнув из кожаной куртки, которую держал в своём кулачище полицейский, отпрыгнул в сторону, выхватил из кармана у себя пистолет и открыл стрельбу. Раза три стрельнул в нападающего, но тот оставался на ногах, успевая каким-то чудом отмахиваться трофейной курткой. Как ни странно, но именно этот стрелок из пистолета самым первым заметил стоящих возле двери типов, с автоматами наперевес и, не раздумывая, сделал по ним два выстрела.