Облака среди звезд
Шрифт:
— Странную фотографию они выбрали. Ты совсем не похож на себя. — Я показала ему газету. — У тебя тут фальшивый нос!
Отец рассмеялся, отказавшись читать статью.
— Я не думаю, что готов к образу Вальдо Безвинного. Уже привык к Вальдо Мяснику!
Корделия старалась не смотреть в мою сторону. Она была зла на меня за то, что я лишила ее возможности сыграть роль Роберты из «Железнодорожных детей», чей отец также был невинно осужден. Если бы я была правильной сестрой, то устроила бы все так, чтобы она могла кинуться к нему на шею с криком:
Порции не было в ее комнате, и не было похоже, что она там ночевала.
— О! Погляди! — Мой взгляд упал на другую заметку на той же странице. — Как интересно! Фотография Руперта! Послушайте! «Дом английской оперы вчера сообщил, что Руперт Вувспурджес…» Они переврали его фамилию! «…был избран новым артдиректором. Ему тридцать два года, и он стал самым молодым человеком, занявшим это почетное место, за всю историю компании. Он занял место Тристрама Лоба, который недавно подал в отставку…» Вот это да! Вот темная лошадка! Пап, ты знал об этом?
— Он не сказал ни слова. Я даже не представлял, что такое возможно. Наверное, я совсем отстал от жизни. — Он улыбнулся. — Я рад за него. Он вытащил счастливый билет.
Я уже не в первый раз заметила, что улыбка отца стала какой-то кривой, словно он уже не мог от всего сердца радоваться чему-либо.
— Вальдо! — В гостиную вошел Арчи, выглядевший поразительно в куртке из кротового меха с бархатными лацканами и манжетами. — Руперт поведал мне радостное известие! Я очень рад, что ты больше не узник. А волосы! — Он изучил голову отца со всех сторон и нахмурился: — Шикарно! Действительно поседел в одну ночь, как Мария-Антуанетта! Дорогой мой, это так романтично!
— Тебе не кажется, что я выгляжу из-за этого… старым? Я подумывал о том, чтобы их покрасить.
— Ни в коем случае! Это придает тебе этакий брутальный шарм. Женщины будут падать к твоим ногам. А мужчины… — Арчи поднял брови и втянул щеки.
Отец передернул плечами.
Откровенно говоря, я всегда считала, что Арчи и Руперт являются идеальной парой для восстановления чьего-либо спокойствия. Они представляли собой удивительное сочетание скрытой доброты и внешней насмешливой жесткости. Я вспомнила почти с сожалением, что это наш последний день в Пай-Плейс. Завтра мы возвращаемся в Лондон, чтобы налаживать жизнь по-новому. Я спрашивала себя: почему эта перспектива меня не слишком радует? Дорогой папа опять займет свое центральное место в семье. Это было так удивительно, что я не могла думать об этом без слез. Только ничего уже не будет таким же, как раньше. Все мы необратимо изменились.
— Смотри, Арчи! — Я протянула ему газету и показала на фото Руперта. Арчи взял ее и прочел.
— Вот это да! И ни слова не сказал! Этот парень — гений. Пойду поищу его.
Но в этот момент Руперт сам вошел в комнату с письмами в руках.
— Ave, Caesar, te salutamus, — проговорил Арчи, низко
— Поздравляю, Руперт. — Мой отец приложил платок к глазам. — Я так горд за тебя, будто ты мой сын.
— Это значит, ты будешь теперь всеми командовать? — спросила Корделия. — Они должны будут делать все, что ты скажешь?
Руперт коротко улыбнулся:
— Подозреваю, что они попытаются перечить мне при любой возможности. — Руперт положил передо мной письмо: — Это тебе.
— Это от Макса. — Корделия забыла, что не разговаривает со мной. — Я узнала почерк. Можно я прочту?
— Макс? Ты что, имеешь в виду Макса Фрэншема? — Отец выглядел удивленным.
— О папа, ты не знаешь! — ответила Корделия. — Макс был здесь и ужасно влюбился в Хэрриет. Возможно, он сделает ей предложение. Можно я открою и посмотрю?
— Не глупи. Ничего такого не было. — Я знала, что краснею.
— Прочитай же! — продолжала приставать ко мне Корделия.
— Не будь назойливой, дорогая. — Папа легонько стукнул младшую дочь газетой по макушке. — Скоро у тебя будут собственные поклонники. И тогда ты поймешь, что испытывает человек, когда к нему все время пристают.
— О, у меня уже было несколько, — самодовольно заявила Корделия. — На самом деле… — Она решила не продолжать.
— Я думаю, стоит поразмять ноги. — Отец встал. — Пойду пройдусь.
— Можно я с тобой? — тут же спросила Корделия.
— Не сейчас, дорогая. Я хочу немного побыть один.
Ни разу за двадцать два года своей жизни я не слышала, чтобы мой отец предпочел одиночество любой компании. Обычно он заявлял, что чувствует себя некомфортно, если в доме нет хотя бы полудюжины людей. Но, возможно, вынужденное сосуществование в течение недель с малосимпатичными чужаками так отразилось на нем. Я посмотрела на него полным любви взглядом, но он повернулся и вышел в холл.
— Папа! О мой дорогой, любимый папочка! — послышался голос Порции.
Корделия окинула меня полным ненависти взглядом.
Глава 33
— «…Затмил я солнце, Мятежный ветер подчинил себе, В лазурь небес взметнул зеленый вал И разбудил грохочущие громы. Стрелой Юпитера я расщепил Его же гордый дуб!..» — Папа резко опустил руку, словно метнув молнию.
Последовали восторженные аплодисменты. Даже сэр Освальд проснулся настолько, чтобы ударить в ладоши, произведя хлопок, похожий на пистолетный выстрел.
— Это было чудесно! — Глаза Мэгги сияли за стеклами очков. Она оделась и спустилась вниз к ланчу, уверяя, что чувствует себя абсолютно здоровой. Мисс Типпл великодушно уступила ей свое кресло у огня. На улице шел снег, поэтому все оставались дома и попросили отца немного развлечь нас. — Все как в жизни! Я прямо видела бурю, о которой вы говорили, мистер Бинг!
— Пожалуйста, зовите меня просто Вальдо, — грациозно поклонился отец.
— Восхитительно! — Арчи прижал к глазам платок. — Совершенно восхитительно…