Области тьмы

Глинн Алан

Но в этом случае, если разум — это просто химическая программа, загруженная в мозг — и фармацевтические продукты, например, трибурбазин или МДТ, переписывают эту программу — я же могу банально изучить, как работают эти вещества! На остатках запаса МДТ-48 я могу за пару недель разобраться в механике человеческого мозга. Изучить нейрофизиологию, химию, фармакологию, и Даже — как ни ужасно это звучит — нейропсихофармакологию…

Почему бы не сделать собственный МДТ? В прежнюю эпоху ЛСД хватало подпольных химиков, людей, которые обходили потребность в ресурсах медицинского

и фармакологического сообществ, организовывая собственные лаборатории в ванных и подвалах по всей стране. Конечно, я не получил химического образования, но до МДТ я и акциями торговать не умел, и даже понимал в них меньше, чем в химии. Я пошёл быстрее, в голове мелькали видения открывающихся перспектив. На Сорок Восьмой улице стоял большой книжный магазин. Я зашёл туда купить пару учебников, прикинув, что потом на такси поеду прямо в Целестиал. Проходя мимо газетного киоска, я заметил заголовок про объявленное поглощение MCL-«Абраксас» и вспомнил, что я отключил телефон. На ходу я вытащил его и проверил сообщения. Два раза звонил Ван Лун, один раз удивлённый, второй раз раздражённый. Надо бы поговорить с ним и как-то объяснить, почему я исчезну на пару недель. Нельзя просто так взять и забыть про него. В конце концов, я должен ему десять миллионов долларов.

В книжном магазине я проторчал час, перебирая институтские учебники — громадные талмуды на хорошей бумаге, с графиками и диаграммами, с фейерверком курсива на латыни и греческой терминологии. Наконец, я выбрал восемь книг с названиями в духе «Биохимия и поведение, том 1», «Принципы нейрологии» и «Кора головного мозга», заплатил за них кредиткой и ушёл из магазина, держа по тяжеленному пакету в каждой руке. На Пятой-авеню сел в такси, как раз, когда начинался дождь. Когда мы подъехали к Целестиал, шёл уже ливень, и за те десять секунд, что я несся через площадь ко входу, я вымок до нитки. Но не огорчился — меня до смерти возбуждала мысль о том, как я поднимусь в квартиру и зароюсь в учебники.

Когда я шёл через вестибюль, парень за конторкой, Ричи, помахал мне.

— Мистер Спинола. Добрый день. Да… Я их впустил.

— Что?

— Тут к вам приходили, так я впустил. Они ушли минут двадцать назад.

Я подошёл к столу.

— Ты о чём вообще?

— Ну вы предупреждали, что вам что-то там доставят. Я их впустил.

Я поставил пакеты на пол и посмотрел на него.

— Я ничего такого не говорил, ни о каких доставках. Ты о чём вообще?

Он сглотнул и явственно занервничал.

— Мистер Спинола… вы позвонили мне час назад, сказали, что приедут люди, что-то доставят, чтобы я дал им ключи…

— Я позвонил тебе? — Да.

Вода капала с волос на воротник рубашки.

— Да, — повторил он, будто уговаривая себя. — Связь была плохая, вы сами так сказали, что звоните с мобильника…

Я взял пакеты и бросился к лифтам.

— Мистер Спинола?

Я не обратил на него внимания.

— Мистер Спинола? Я поступил неправильно?

Я вошёл в лифт, нажал на кнопку, и пока кабина ползла на шестьдесят восьмой этаж, чувствовал, что сердце моё колотится в рёбра, и мне пришлось

глубоко дышать и долбить кулаком по стенам, чтобы хоть как-то успокоиться. Потом я зарылся рукой в волосы и потряс головой. Вокруг разлетелись капли.

На шестьдесят восьмом я подобрал пакеты и выскользнул из кабинки даже прежде, чем двери открылись до конца. Бросился по коридору к квартире, кинул сумки и нащупал в кармае ключ. Потом с трудом попал в скважину. В конце концов я распахнул дверь, но когда входил в квартиру, мне уже стало ясно, что всё пропало.

Я знал это уже в вестибюле. Сразу, как только Ричи сказал: «Я их впустил»…

В квартире царил погром. Коробки в центре комнаты разбросаны и вывалены, вещи раскиданы повсюду. Я бросился вперед и стал разыскивать среди нагромождения книг, одежды и кухонной утвари мешок, где лежал конверт с запасом МДТ. Вскоре нашёл мешок — пустой. Конверт с таблетками исчез, и записная книжка Вернона тоже. В тщетной надежде, что конверт найдётся, — может, он просто выпал из мешка — я перерыл всё, а потом перерыл ещё раз. Бесполезно. МДТ исчез.

Я подошёл к окну и выглянул. Дождь ещё шёл. Видеть его с такой высокой точки было странно, как будто поднимись на пару этажей выше, и увидишь чистое небо, солнце и серые облака внизу.

Я развернулся и облокотился на окно. Комната была такой большой и светлой, и так мало вещей в ней было, что даже бардак в середине не казался таким уж бардаком. Ничего не разнесли, потому что нечего было разносить — кучка моих пожитков с Десятой улицы. Дома у Вернона им пришлось гораздо больше повозиться.

Так я там и стоял — в шоке, наверно, — и ни о чём не думал. Я смотрел на открытую дверь. Два пакета из книжного магазина стояли снаружи, в коридоре, рядом друг с другом, будто терпеливо ждали, когда же их занесут внутрь.

Потом зазвонил телефон.

Я не хотел отвечать, но тут до меня дошло, что они не вырвали телефонный кабель из стены, как поступили с компьютером и телевизором, и я подошёл к нему. Нагнулся и взял трубку. Сказал «Алло», но с той стороны тут же отключились.

Я снова встал. Пошёл и затолкал ногой пакеты в квартиру. Потом захлопнул дверь и сполз по ней. Я закрыл глаза, и, глубоко дыша, пытался сглотнуть.

Снова зазвонил телефон.

Я, как и в первый раз, пошёл отвечать, но — как и в первый раз — они отключились. И снова звонок. Я взял трубку, но ничего не сказал. Кто бы ни звонил, на этот раз он не отключался. Наконец голос сказал: — Ну что, Эдди, вот так вот.

— Кто это?

— Зря ты решил связаться с Дэйвом Моргенталером. Неудачная мысль.

— Да кто вы, блядь, ваще?

— Так что мы решили перекрыть тебе кислород. Но… подумали, что надо тебе сказать. Наблюдать за тобой было крайне захватывающе.

Голос был тихий, почти шёпот. Не было в нём никаких чувств. И акцента тоже.

— Конечно, зря я звоню — но теперь я почти уже чувствую, будто знаю тебя.

— В каком плане перекрыть кислород?

— Я думаю, ты уже заметил, что мы забрали твои запасы. Так что теперь можешь считать, что эксперимент свёрнут.