Облава на волка
Шрифт:
Выслушав еще что-то от своего человека – очевидно, слова прощания, Капитон положил трубку.
Анна ждала, когда он войдет в комнату.
– Что-нибудь случилось? – встревоженно спросила она.
– Случилось, – подтвердил Капитон. – Херня такая случилась, что… хоть стой, хоть падай. Н-да…
Он вдруг внимательно посмотрел в расширенные от искусно изображенного страха глаза Анны.
– Слушай, Анька… Чутье у меня, как у Мао Цзэдуна… Помнишь своего пассажира? За которым мусора гонялись. Так вот – у меня такое ощущение, что он как-то связан со всеми этими событиями… Странная история с мусорами, которые ловили его, ловили, а потом будто растворились в пространстве, будто их и не было. Тебя не допрашивали, а просто так отпустили. А потом странное и неожиданное появление
Капитон вдруг снова встрепенулся.
– Времени сколько? – хрипло каркнул он.
Анна ответила, посмотрев на часы.
– Телевизор включай! – заорал Капитон. – Телевизор включай – быстро!
Анна кинулась к телевизору.
– Как мы уже сообщали вам, уважаемые телезрители, – встревоженно заговорил появившийся на экране телевизора диктор, – этой ночью в черте нашего города произошло чрезвычайное происшествие. В ходе разборок двух организованных преступных группировок погибло более десяти членов этих группировок. Точное число сейчас устанавливается…
На экране сменился кадр – теперь на Анну и Капитона смотрел грузный мужчина с суровым лицом милицейского начальника.
– Происшествие, конечно, чрезвычайное, – проговорил грузный, нахмурив брови, – но не такое уж из ряда вон выходящее… По данным Санкт-Петербургского отдела Министерства внутренних дел, каждый год в ходе разборок бандитских группировок гибнут более ста человек. Что самое удручающее, большинство погибших – ни в чем не повинные люди. Как вы знаете, в прошлом году от случайной пули погиб артист балета Алексей Никифоров. Артист оказался в кафе «Едальня-наливальня» в тот недобрый час, когда члены двух ОПГ обсуждали там свои дела. Во время завязавшейся сразу после этого перестрелки в помещении кафе грохнул взрыв противопехотной осколочной гранаты, отчего обрушился потолок над столиком, под которым прятался артист Никифоров. Артист погиб под обломками потолка и столика – погиб нелепо и трагично… Вот такая судьба… Если я буду называть точные цифры…
Грузный мужчина скосил глаза в левый угол экрана и начал беззвучно шевелить губами. Потом поднял глаза на видеокамеру и, снова грозно нахмурившись, заговорил, сыпля непонятными цифрами.
– Чего ты трешь, – шептал Капитон, подергивая от нетерпения голой волосатой ногой, – мусор поганый? Что дальше-то было на этом пустыре сегодня ночью?..
Словно услышав мольбы Капитона, милицейский начальник исчез с экрана, и тут же экран потух.
– Пидарасы! – завопил Капитон, но через секунду замолчал, сообразив, что это он сам нечаянно задел пяткой дистанционное управление телевизора.
Капитон грохнулся на пол, поймал дистанционку, словно убегающего зверька, и, ожесточенно тыкая пальцами в кнопки, нашел нужный канал.
– А теперь, – торжественно проговорил снова возникший на экране диктор, – на нашем канале вы сможете увидеть одного из виновников этого страшного ночного происшествия.
Капитон тихо охнул и открыл рот.
В кадре появился странный человек, сидящий на стуле на фоне крашенной казенной синей краской стены. Рук странного человека видно не было, но отчего-то было понятно, что человек закован в наручники.
– Матрос, – прошептал Капитон, увидев коротко стриженную желтоволосую
Несколько секунд человек на экране телевизора молчал, опустив подбородок на грудь. Потом медленно поднял на камеру мутные глаза и почти невнятно пробурчал:
– Крысы, крысы… Вокруг жрецы и мертвецы…
И тотчас кадр сменился привычным видом телестудии.
– Как видите, – встревоженно продолжал диктор, – этот человек находится в состоянии сильнейшего наркотического опьянения. Сложно сейчас сказать, насколько вменяемым он будет после того, как врачи попытаются привести его в норму, но мнения специалистов сводятся к тому, что у него сформировался сложный постнаркотический невроз, отягощенный физической и моральной травмой. На этом, уважаемые телезрители, позвольте мне закончить. О ходе расследования смотрите репортажи на нашем канале. Только на нашем канале самые свежие и независимые новости…
Капитон выключил телевизор.
– Уроды чертовы, – выругался он, – ни хрена не могут сообщить по-нормальному. Что? Почему? Когда? Только туману напустят и цифрами забросают… Да что это я… – горько вздохнул он. – Когда это менты информацию широким массам предоставляли?.. Чтобы нужную информацию добыть, надо о-очень серьезно потрудиться. Так, Анька?
– Так, – механически ответила Анна.
– А ты чего кручинишься? – покосился на нее Капитон. – Сама не своя…
– Так, – ответила Анна, – у тебя же проблемы. А я как бы это… заразилась.
– Проблемы… – вздохнул Капитон и звонко прихлопнул себя по коленке. – Это уж точно, проблемы так проблемы. Ума не приложу, что мне теперь делать. Как мне перед Седым отчитываться…
Он замолчал ненадолго и заговорил снова, уже не обращаясь к Анне, а вслух проговаривая свои нерадостные мысли:
– Я ведь, по сути, взял на себя ответственность за все это, – бормотал Капитон, – не то чтобы ответственность, а просто… Седой меня знает хорошо. Знает, что я могу того… что односторонняя игра мне не нравится, а нравится широта и простор для творческой мысли. Как на шахматной доске. И он может подумать, что весь тот кошмар, который произошел этой ночью, – плод моих раздумий и проектов, возникший на почве порученного мне дела… А это нехорошо. Седой никогда не любил, когда его дела рушились – кто же такое любит… Он меня наказать может серьезно. Если будет всерьез разозлен. А он, судя по всему, будет разозлен – и именно всерьез. М-м…
Капитон замычал, будто его настиг приступ острой зубной боли.
– Связей у него хватит…
– Да, – сочувственно проговорила Анна и погладила Капитона по круглой голове, – я и сама чувствую: что-то очень нехорошее произошло. Знаешь, Капитончик, мне с тобой так хорошо, так спокойно – как за каменной стеной…
– Про каменные стены не надо, – насторожился Капитон, – скажешь тоже – каменные стены, решетки, замки…
Он поморщился.
– Я вовсе не то хотела… – заторопилась объясниться Анна. – Просто мне очень неприятно, когда тебе плохо. Я просто физически чувствую твое беспокойство…
Капитон одобрительно потрепал Анну по коленке.
– Ты молодец у меня, – проговорил он. – Сходи это… на кухню… посмотри, может, там пиво есть или это… кофе…
Анна вышла из комнаты, а Капитон тяжело вздохнул и опустил тяжелую голову на руки.
Он и вправду попал в довольно затруднительное положение. Седой по прошлым совместным делам прекрасно знал, что Капитон нечист на руку и не всегда бывает прям и открыт с людьми, с которыми общается, – вернее, никогда он с людьми открыт и прям не бывает. Капитон понимал, что может подумать Седой, когда услышит страшную новость. Володька Седой, хоть и был немолод, по части вспыльчивости и горячности мог дать сто очков вперед любому неоперившемуся юнцу. Когда срывалось у Седого что-то действительно важное, он не склонен был искать виноватых: сначала наказывал непосредственно того, кто нес ответственность за сорвавшееся дело, а уж потом разбирался по-настоящему. Конечно, такие вспышки случались с ним очень редко – а иначе как бы ему удалось удержаться на плаву в мутной водичке криминальных структур, плавая в которой нужно быть более чем осмотрительным.