Облава
Шрифт:
В этот момент волосатый двумя короткими ударами слева и справа отправил в нокдаун Глеба.
Замешкавшийся поначалу Миша Суслов вовремя подоспел на подмогу своему командиру, капитану Рябову, и они продолжили сражение вдвоем. Не желая поднимать шум, Олег прохрипел Суслову: «Только рукопашная!» — и, высоко подпрыгнув, как учили на тренировках по восточным единоборствам, влепил противнику правой ступней под ребра. Бритый лишь на мгновение сбился с дыхания, но равновесия не потерял и даже с места не сдвинулся, здоровый оказался лось, тренированный, он тут же сам развернулся штопором и пяткой влепил Рябову в переносицу. Раздался хруст, голова Олега загудела,
— А, с-сука! — взревел Рябов и, как взбесившийся бык, нагнув голову, бросился на своего обидчика. Он яростно вцепился обеими руками, точно клешнями, в шею бритому, вжал оба больших пальца в его выпирающий кадык. Ярость и обида клокотали в нем с невероятной силой, затмевая разум. Он все крепче смыкал пальцы на шее бритого. Через минуту у того стали закатываться глаза, почувствовалось, как обмякает могучее тело.
А тем временем Миша Суслов вместе с очнувшимся Витькой Буровым дожимали волосатого. Поначалу обоим пришлось туго: волосатый второй раз страшным ударом свалил на пол Витьку. Миша тем не менее проявил чудеса ловкости — сделав пару обманных движений корпусом и правой рукой, он неожиданно выстрелил прямой левой, даром что был левша, и попал волосатому гиганту точно в челюсть. Удар оказался настолько чувствительным, что огненно-рыжая шевелюра волосатого сначала дернулась вверх, а потом он всей своей тушей стал валиться навзничь и в итоге впечатался затылком в дверной косяк.
Дело было сделано. Но в этот самый момент, когда четверка спецназовцев уже, казалось, одержала победу, сухо кашлянул выстрел. Узкий коридор в одночасье наполнился пороховым смрадом. Пуля предназначалась Рябову. Это бритый, уже почти теряя сознание, нащупал слабеющей рукой небольшой тупорылый револьвер и выстрелил наугад. Но фортуна по-прежнему благоволила к капитану: пуля лишь задела по касательной его бедро. Бритый не успел произвести второй выстрел, потому что Харинов с Буровым почти одновременно, не сговариваясь, выхватили свои «Макаровы» и буквально изрешетили амбала в трениках. Он задергался всем телом, как марионетка, и, в последний раз взмахнув обеими руками, навсегда затих, завалившись на спину. А волосатому пули не понадобилось. Из его расколотой косяком черепушки кровь лилась ручьем. Здоровяк валялся на полу с удивленно выпученными глазами, раскрыв пасть, словно хотел что-то возразить. Но возразить ему уже было нечего.
— Готовы… — только и выговорил Рябов, тяжело дыша. — Гляньте, ребята, там, в комнатах… Только поосторожнее, братцы… — Его взгляд упал на сжатую в кулак руку Витьки Бурова. — Всем надеть перчатки! Что вам, как малым детям, всегда надо напоминать! — сорвался он в приглушенном нервном крике.
Его всего трясло. Он ощущал, как дрожащая мелкой дрожью, внезапно вспотевшая ладонь с трудом сжимает увесистый пистолет. Так удачно начавшаяся было операция пошла наперекосяк, вопреки всем инструкциям генерала Урусова.
Он тронул рукой правое окровавленное бедро и слегка поморщился от боли. Выдранный пулей треугольный клок ткани на брючине пропитался кровью, сочившейся из небольшой раны. Надо бы заклеить пластырем, но сейчас не до этого…
— Товарищ капитан! — свистящим шепотом позвал командира Глеб Харинов, стоя у запертой двери, ведущей в дальнюю комнату. — Там кто-то есть… Слышите?
Этого только не хватало! Олег Рябов приложил палец к губам и, брезгливо переступив через окровавленный труп рыжего детины, вжался в стенку. Прислушался —
Четверо бойцов замерли, готовясь к прыжку. И тут из комнаты отчетливо послышался громкий звук — то ли вздох, то ли возглас. Сомнений не оставалось: в левой комнате находился человек. Или не один.
Рябов решительно сузил глаза — ну ладно, сволочи, теперь меня дуриком не возьмешь. Отчаянно жестикулируя, он изготовился к штурму.
— Давай! — прорычал он.
Миша Суслов со всей силы ногой ударил в дверь, которая мгновенно слетела с петель. Рябов, не теряя ни секунды, бросился в освобожденный дверной проем, выставив перед собой пистолет, на ходу ведя стрельбу. Мишка впрыгнул в комнату следом за капитаном, также держа пистолет наготове.
Только расстреляв до конца всю обойму, Рябов осознал, что целится в тело лежащего на кровати паренька лет пятнадцати.
— Товарищ капитан, — срывающимся фальцетом выкрикнул Суслов, опуская пистолет. — Это же пацаненок!
Рябов, чуть приоткрыв рот, ошалело огляделся по сторонам.
Он стоял посреди комнаты, заставленной старенькой мебелью: в правом углу диван и платяной шкаф, в левом — письменный стол, заваленный книжками и тетрадками, а рядом с ним за низкой матерчатой ширмой железная кровать. В комнате, кроме паренька, никого не было. Видать, парнишка дрых, услышал в коридоре шум драки, выстрелы и с перепугу подал голос. Вот идиот!..
В комнату вошли, настороженно осматриваясь, Глеб Харинов и Виктор Буров. Они молча воззрились на мертвого паренька, скрючившегося на заляпанной кровью простыне, и Глеб неуверенно проговорил:
— В квартире больше никого нет, товарищ капитан…
— А кому тут еще быть? — хмуро отозвался Рябов, с трудом отрывая взгляд от мертвого подростка. — Ладно! Что сделано, то сделано! Теперь чего уж сопли жевать? Пальчики свои, надеюсь, нигде не оставили? — раздраженно бросил он подчиненным и, не дожидаясь ответа, уже более решительно продолжил: — Так, бойцы, быстро инсценируем ограбление и сваливаем. Поворошите там в комнатах, а я тут в шкафу поковыряюсь. Давайте, три минуты — и чтоб нас тут не было!
Его бойцы стояли не шевелясь, точно загипнотизированные.
— Ну что, мужики? Че раскисли? — прикрикнул Рябов. — Мальца жалко? Так кто же знал, что тут пацан! А если бы тут три таких же бугая затаились, как те, — тогда что? Я, можно сказать, свою… вашу жизнь спасал… И огонь открыл в целях самообороны! Нас любой суд оправдает. Не хрена слюни распускать, живо за дело!
Он отвернулся и достал мобильник. Уже набрав номер, взглянул на часы: рановато, конечно, но ничего, придется потревожить генеральский сон. Дело слишком срочное, чтобы его откладывать.
— Евгений Николаевич! Да, Рябов докладывает. — Он понизил голос и продолжал виновато: — Нештатная ситуация на Афанасьевском. Мы сами попали в засаду. Пришлось отстреливаться. Нет, женщины дома не оказалось. Мальчишка был… В этом-то и проблема. Под шальную пулю попал малец. Да, единственный свидетель. Можно и так сказать. Убит, убит… — И уже повеселевшим голосом закончил: — Понятно, товарищ генерал-полковник! Есть выдвигаться на Ленинский проспект!
Он вырубил телефон и ринулся на выход.