Облепиховое пламя
Шрифт:
— Не знаю, — наконец тихо ответила.
— Вы ничего не знаете. Это надо исправлять, Волженская, и срочно. Знания — универсальный ключ к любому замку. А в мире замков обладатель ключа — король.
Оказавшись в административном корпусе, мы поднялись на второй этаж, где находился кабинет ректора. Остановились перед лакированной дверью из красного дерева, на которой висела позолоченная табличка с именем «Курагин Филипп Дмитриевич».
Перед тем, как постучаться и войти, куратор сказала:
— Буду ждать вас здесь, за дверью, Волженская. Поприветствуете Филиппа
После этих слов, постучавшись, дождалась разрешения войти и переступила порог ректоровского кабинета, оставляя куратора ожидать моего возвращения в коридоре. Она не изъявила желания войти вместе со мной.
— Здравствуйте! — вежливо произнесла я, остановившись перед столом главы МагИнститута и чуть склонив голову в приветствии, как того требовал этикет.
Обстановка кабинета соответствовала своему хозяину и располагала к дружелюбной атмосфере. Письменный стол из дерева и высокое кресло, в котором сидел Филипп Дмитриевич, за его спиной — окно, прикрытое тёмными массивными занавесками, из-за чего кабинет тонул в полумраке. В камине потрескивали угольки, в воздухе витал лёгкий запах трубки, которую ректор, видимо, покуривал до моего прихода, однако стоило мне войти, отложил сие занятие. Стеллажи с книгами тоже не скрылись от моего взора, как и мягкое креслице, стоящее рядом с письменным столом ректора.
Увидев мой взгляд, Филипп Дмитриевич любезно предложил:
— Присаживайтесь, — и указал рукой на кресло.
— Спасибо, — поблагодарила я, тронутая его учтивостью.
— Может, чаю? — предложил ректор.
— Благодарю, — я улыбнулась немного смущённой улыбкой, — но не стоит.
— Желание дамы — закон, — согласился глава института со снисходительной улыбкой.
Филипп Дмитриевич выглядел и преподносил себя как человек, который ко всякому относится с должным уважением, чем вызывал уважение в ответ. Это больше, чем просто банальная вежливость, но не выходящее за рамки сугубо делового тона.
Протянув ему конверт через стол, я объяснила:
— Мне наказали передать лично вам в руки.
— Ну-с, посмотрим, — ректор взял протянутый конверт и распечатал его.
Тотчас зашуршала бумага, а я, увидев возможность, пока он читал моё досье и документы от министерства, расслабилась в кресле, потому как ноги устали, и начала рассматривать главу института.
Мужчина возрастом за тридцать лет, среднее телосложение, тёмные глаза, чёрного оттенка волосы, что были идеально уложенными и словно прилизанными, тонкие усы над верхней губой, тёплого тона кожа, но не такая загорелая, как у восточных мужчин, например. Визитной карточной его лица, я бы сказала, являлись ярко выраженные брови — чёрные и густые, заострённые, придающие выражению его лица самоуверенность и хищность. Квадратный подбородок, чуть кривой нос, как будто сломанный. Назвать его привлекательным или даже просто хорошеньким можно с натяжкой, однако и уродцем он не был. Этакая грубая красота, разбавленная
Руководитель МагИнститута оторвал задумчивый взгляд от документов, которые он перебирал своими длинными пальцами, и невозмутимо спросил:
— И как, я нравлюсь вам?
Ошеломлённая вопросом, я моргнула и переспросила:
— Что, простите?
— Я спросил: и как, вам нравится у нас? — ректор выжидающе смотрел на меня, а после добавил: — В институте?
— Но вы не это спросили! — запротестовала я и вскочила с кресла.
Филипп Дмитриевич, нахмурившись, подскочил следом за мной.
— Нора, с вами всё в порядке? — голос его прозвучал встревоженно.
Ничего не ответила, отступая назад к двери.
— Нора? — переспросил ректор.
Кажется, я схожу с ума…
— Созидающий! — обеспокоенно вскрикнул мужчина, потеряв самообладание. — Студентка Волженская, да вы же не в себе!
«Это вы не в себе»! — хотелось выкрикнуть мне в ответ.
Дверь ректоровского кабинета распахнулась, являя на пороге куратора.
— Филипп Дмитриевич, что происходит? — вопросила она.
— Студентке нездоровиться, — проинформировал её глава института. — Зрачки расширены, неадекватная реакция. Мне кажется, Нора переутомилась.
— Волженская, посмотрите на меня! — прозвучал приказ куратора.
Быстрый, рассеянный взгляд на неё. Пол под моими ногами раскачивался. Закружилась голова. К горлу подступила тошнота. Отступила назад, к письменному столу, и, покачнувшись, не устояла на месте. Падала отчего-то слишком медленно. Как в фильмах с замедленной съёмкой. Меня успели подхватить мужские руки, а затем я потеряла сознание.
***
Перед глазами непроглядная пелена из тумана. Откуда-то слышатся приглушённые голоса: мужской и женский, хорошо знакомые мне. Сквозь туман мелькнуло яркое пятно волос цвета красного дерева. Прозвучал хлопок закрывающейся двери. Туман медленно, но начал рассеиваться.
Когда пелена развеялась окончательно, увидела, что оказалась в своей комнате. Невесть откуда исходил прохладный ветерок, хотя окна были заперты. Да и всё пространство вокруг, лишённое яркости, не имело красок. Большая часть моих вещей отсутствовала, за исключением некоторой одежды. Комната выглядела опустевшей, хозяйка её, должно быть, никогда больше сюда не вернётся. Мне стало грустно.
Направилась к двери, схватилась за ручку и вдруг услышала своё отделённое сердцебиение, которое ранее не звучало вовсе. Это не реальность. А что тогда? Быть может, сон или галлюцинация, вызванная потерей сознания? Так или иначе, мне необходимо убедиться точно, кому принадлежали те голоса. То, что женский голос принадлежал моей матери, я не сомневалась, но вот насчёт второго, мужского голоса…
Приоткрыв дверь, услышала вопросительное:
— Собираешься продавать квартиру?
— Да, — ответила мама, теперь я в этом точно уверена. — Нужны деньги.