Облом великих комбинаторов
Шрифт:
Димка вздохнул:
— Мне бы не надоело. Я не люблю рано вставать.
— Ну, мне-то сейчас рано вставать ни к чему, я ведь не хожу в школу.
— Завтра тоже не пойдешь? Завтра у нас контрольная по математике.
— Завтра еще не пойду, могут быть осложнения.
— Счастливчик ты, — опять вздохнул Димка. — Завтра утром по телику будут бесподобные мультики. А послезавтра пойдешь, в субботу? Послезавтра у нас урок труда. Будем строгать дурацкие палки для метел.
— Я и послезавтра не пойду. Как раз в субботу ко мне должна прийти врачиха.
Тут уж Димка не мог скрыть
— Ты прямо барин какой-то, — говорит. — Всем надо по утрам вставать и плестись в школу. А ты в этом время можешь смотреть мультики. Мне бы так!
— Да ты не огорчайся, Полкило. Может, еще заболеешь, — попытался утешить его Валерка.
Димка лишь сокрушенно махнул рукой.
— Мне не везет, я еще ни разу в школе не болел. Уже почти шесть лет учусь и все впустую. Прямо не школьник, а Илья Муромец какой-то вырос… Слушай, научи меня, как заболеть.
— Здрасте. Откуда мне знать. Я же не врач.
— Ну и что? Ты же заболел.
— Нечаянно.
— Ну да, ври больше. Нечаянно. Небось все время ходил здоровенький, а как контрольная на носу, сразу слег. И это, по-твоему, нечаянно?
— Конечно. Я не хотел болеть.
— Как это — не хотел? На твоем месте любой захочет. Почему ты не подскажешь мне, как заболеть? — со слезами в голосе спросил Димка и шепотом поинтересовался: — Может, ты после ванной голову в форточку высунул?
— Ничего никуда я не высовывал, — начал злиться Валерка. — Я случайно заболел! Случай-но! Понимаешь?
Димку даже зло взяло от того, что Валерка уперся, как баран, и не хочет раскрыть секрет своего заболевания. Он в сердцах закричал:
— Ладно, Валерка, не хочешь — не говори. Только учти — я тебе тоже ничего веселого не расскажу. И больше у меня никогда ничего не проси. Все равно не дам.
Выскочил в коридор. Кроссовки натянул, не завязывая. Схватил под мышку куртку, шапку, чемоданчик и хлоп дверью. Действовал молниеносно, даже с Валеркиной бабушкой не успел попрощаться.
Спускаясь, он чуток поостыл и вспомнил, что не выяснил самого главного, из-за чего шел. Да еще с таким грузом. Очень не хотелось ему возвращаться. Но делать нечего. Олег ждет от него известий. Нельзя же задерживать следствие.
На этот раз дверь открыл сам Валерка. Димка сказал ему:
— Извини, я погорячился. У вас машина есть?
— Иди к черту! — рявкнул Валерка и захлопнул дверь.
Исправлять положение пришлось Олегу. В наказание за плохо проделанную работу он заставил Полкило присутствовать при его телефонном разговоре с Тюбиковым.
— Валерк, я слышал, к тебе сегодня Полкило заходил, наговорил всяких глупостей, — начал он. — Так ты не обращай на этого дурачка внимания. Он вообще чеканутый. Ходит и у всех про машины спрашивает.
— У меня тоже спросил, — подтвердил Валерка.
— Ну и что ты ему сказал?
— Ничего не сказал.
— А у вас есть машина?
— Слушай, ты тоже чеканутый. Нет у нас никакой машины и никогда не было! — Валерка бросил трубку.
— Учись, пока я жив, — наставительно произнес Олег. — Тюбикова вычеркиваем. Он все мне рассказал.
И тут, искупая свою вину, Дика дельно предложил:
— Помнишь, ты говорил, что хотел
— Было дело.
— А ведь пластины, которые макулатурщик принес завучу, тоже завернуты в газету. Я видел, когда мы их брали. Может, на ней номер написан. Давай посмотрим.
— По одной газете судить трудно. Мало ли где ее могли взять. Приемщик мог в свою завернуть, у него там этих газет миллион. Но на всякий случай посмотреть можно. Наверное, Мария Андреевна уже ушла, жалко.
— Зато приемщик еще на месте.
Олег пристально посмотрел на друга:
— Ну, Полкило, ты сегодня превзошел самого себя.
Бакланов встретил ребят очень радушно. Увидев его приветливую улыбку, они и думать забыли о том, что этого человека мог подкупить седьмой «Б».
— Максим Семенович, мы опять про эти пластины, — сказал Олег.
— Слушаю вас, — сказал приемщик, продолжая складывать на весы очередное тряпье.
— Когда пластины выпали из пачки, они были завернуты в газету?
— Ага.
— И вы прямо в той же газете отнесли их в школу?
— А чего ради я буду их перекладывать?
— Спасибо, большое спасибо.
— Хорошо, что не поленилась сходить сегодня, — говорил Димка на обратном пути. — Все равно нам бы пришлось уточнять завтра у приемщика, не завернул ли он металл в другую газету.
… Мария Андреевна открыла створки нижнего ящика «стенки». Там на папках лежал сверток с оставшимися пластинами. Улыбнулась:
— Надеюсь, молодые люди не дозволят поднимать мне такую тяжесть?
Мешая друг другу, мальчики достали сверток и положили его на стол. На вид ничего особенного: «Индустриальный Теремковск». В их городе многие выписывают такую газету. Этот экземпляр тоже не куплен в киоске, а получен по почте. Над заголовком шариковой ручкой размашисто написан номер. Правда, номер какой-то странный — 418. Может, посередине не единичка, а черточка. Дом четыре дробь восемь или дом четыре, квартира восемь. А между номером дома и квартиры тире. Хотя нет, довольно ясно написано 418. Где может быть квартира с таким номером? Это какой же нужно дом построить, чтобы в нем было столько квартир. Сколько же тогда будет подъездов. А может, это…
Они переглянулись, и Димка радостно закричал:
— «Поезд»!
Зайдя к Димке домой, Олег поторапливал приятеля.
Сейчас, когда следствие выходит за пределы шестого «А» и на горизонте замаячила фигура неизвестного человека, его охватил охотничий азарт. Воображению рисовались картины драк, засад, ночных погонь и, может быть, крови.
«Поездом» теремковцы называли девятиэтажный жилой дом с бесчисленным количеством подъездов, вытянувшийся параллельно реке. Дом был выстроен едва наполовину, а название уже прилепилось к нему. Он находился недалеко от порта на правом, более высоком берегу Теремковки и отовсюду хорошо просматривался. Это было первое, что видели пассажиры подплывающих к городу теплоходов. Понизу его длиннющее туловище прорезывалось прямоугольными арками — они напоминали колеса. Цепочки лоджий разрезали «поезд» на «вагоны». Это самый большой дом в городе. Только в нем может быть четыреста восемнадцатая квартира.