Обломки нерушимого
Шрифт:
– Да уж… не так я себе представляла долгожданную встречу с внучкой.
Искра уловила нотки огорчения в голосе бабушки. «Опять я это сделала… Надо исправить ситуацию. Может, сказать комплимент? Люди любят комплименты».
– Болеслава Гордеевна, у вас очень красивая… собака.
– Благодарю. Найда – мое сокровище, – немного расслабилась миссис Монтемайор и даже позволила себе коротко улыбнуться.
«Отлично. Она улыбается, значит, я все делаю правильно. Теперь надо рассказать немного о себе. Люди ценят тех, кто с ними откровенен».
– А я люблю кошек больше, чем
– Миссис Монтемайор, я не понимаю, что она говорит, но вы, видимо, шокированы? – вмешалась Гарриет, заметив, как глаза ее хозяйки с каждой секундой становятся все шире и печальнее, а грудь вздымается все чаще, словно Болеславе Гордеевне не хватает воздуха, и она тотчас потеряет сознание.
– Гарриет, я ее понимаю, но… все равно ничего не понимаю.
Болеслава Гордеевна была обескуражена, хотя прекрасно понимала, что ее внучка – еще подросток и найти с ней общий язык будет непросто. К тому же внесут свою лепту разные менталитеты, языковой барьер, некоторая скованность, сопровождающая всякую процедуру знакомства, и, безусловно, холодность, поселяющаяся в людях, разъединенных ввиду тяжелых жизненных обстоятельств. Слишком разные они. Графиня была готова к предстоящим трудностям. Утешала она себя только одной мыслью, что это ее родная, да и к тому же единственная внучка. Она обязана быть доброжелательной и терпеливой с ней. Болеслава Гордеевна испытала тот страх, что знаком каждому человеку, в особенности пожилому, который появляется после внезапного предчувствия скорой встречи с Главным Судьей человечества. И для того, чтобы избежать страшного наказания за свое непослушание, многочисленные грехи – необходимо пройти последнее испытание, положительный результат которого сможет смягчить гнев Судьи. Вот Искра и стала для Болеславы Гордеевны тем самым испытанием.
Гарриет предложила хозяйке и Искре прогуляться по дому. Миссис Монтемайор охотно согласилась. Искра молча последовала за бабушкой, ее помощницей и Найдой. Они быстро обошли множество комнат и задержались в галерее, на стенах которой висели портреты всех, кто носил фамилию Монтемайор. Особое внимание графиня уделила своему покойному мужу. Герберт Осбеорн Эйр Монтемайор глядел суровым взглядом с огромного полотна на посетителей галереи. Болеслава Гордеевна с удовольствием поведала о нем. Герберт – британский дворянин, миллиардер. Богатство его семьи основано за счет владения чрезвычайно дорогостоящей недвижимостью в фешенебельных районах столицы.
– Вы ослепли до свадьбы с ним или после? – задала вопрос Искра.
– Почему ты интересуешься?
– Зрячая женщина вряд ли вышла бы замуж за такого некрасивого человека.
– Ну… Герберт, конечно, не образец красоты, но все-таки в нем было кое-что притягательное.
– У вас есть общие дети?
– Нет. К сожалению, Господь не позволил нам испытать такую радость…
– Это хорошо.
– Почему хорошо?
«Кажется, я сболтнула лишнего. Необходимо продолжить разговор как ни в чем не бывало.»
– Болеслава Гордеевна, как вы познакомились?
– Ох… – Графиня широко улыбнулась. – Я работала в столичном театре. Герберт однажды попал на мое выступление и влюбился в меня до беспамятства.
Удивительное дело, всякий раз, когда графиня говорила о любви, ее трупно-серое лицо покрывалось застенчивым румянцем, как у незрелой девчушки, заметившей на себе пылкий мужской взгляд.
– Болеслава Гордеевна, почему вы не спрашиваете меня про мою мать?
– А я должна? – улыбка тут же исчезла с лица женщины.
– Обычно люди интересуются жизнью своих родственников.
– Разве Павла не поделилась с тобой нашей историей?
– Нет.
– Ну и слава богу. Ни к чему тебе об этом знать. Да ты и не поймешь.
– Я хочу знать. И я пойму, если вы будете говорить со мной на русском, цыганском, итальянском, французском, немецком или английском языках. Другие я пока не знаю.
Болеслава Гордеевна впервые была рада тому, что Всевышний лишил ее зрения. Не хотелось ей видеть свою внучку, не хотелось еще больше в ней разочароваться. Ее манера речи, мысли, поведение – все в ней отталкивало. Девушка была неглупа. Но высокий интеллект перекрывали какая-то патологическая детская наивность, это странное ее свойство все воспринимать буквально и стремление вставить неподходящие, часто не имеющие никакого отношения к теме разговора ремарки. Наверняка это нелепое, бестактное создание еще и страшненькое, неухоженное, ведь примесь «грязных» генов определенно проявила все признаки и сказалась главным образом на ее внешности. «О Боже, дай мне сил достойно справиться с этим испытанием…» – постоянно твердила про себя миссис Монтемайор.
– …Ну и утомила ты меня, девочка моя. Гарриет, принеси мне ужин в мою спальню, а ты, Искра, можешь погулять по дому самостоятельно. Здесь еще много чего интересного…
– И вот последняя на сегодня. – Гарриет протянула хозяйке очередную пилюлю, что входила в список ежедневно употребляемых ею, поддерживающих дряхлое здоровье, препаратов.
– Спасибо, Гарриет, – устало произнесла графиня.
– Вижу, у вас не задалось знакомство с внучкой, – сказала Гарриет, принимаясь расчесывать седые тонкие волосенки миссис Монтемайор.
– Ох… Это огромное разочарование. Я так хотела встретиться с ней, так ждала этого дня, и тут такое…
– Да, она немного странная.
– Немного? Я столько лет живу на этом свете, но еще ни разу не встречала таких людей, как она. Все-таки верным было решение отправить ее в «Греджерс». Устроить ее туда было сложно, но крайне необходимо. Я не смогу жить с ней под одной крышей. Вряд ли это безопасно…
– Искра очень расстроилась, когда узнала, что «Греджерс» – это школа-пансион. Она сказала, что хочет жить с вами… Нет, не так. Она сказала, что ДОЛЖНА жить с вами.