Обман [Bubble]
Шрифт:
– Чертова крыса, – пробормотал Эйч Пи. – Ненавижу их…
– Давай остановимся ненадолго, хочешь?
– Нет-нет, все о’кей. Поехали.
Но похоже, что Нора заметила, как он устал. Она обернулась и села поперек тоннеля, подтянула колени к груди и уперлась ботинками о горячую трубу. Достав из кармана коробочку со снюсом [90] , положила себе одну порцию под губу, не сделав ни малейшей попытки предложить и ему.
– Наверное, уже не так далеко осталось… – Она засунула снюс обратно в карман.
90
Снюс –
– Докуда, до ветки метро «Слюссен» или… – Эйч Пи пошевелил затекшими конечностями и попытался усесться так же, как она.
– Сначала я так думала, но тоннель заворачивает в другую сторону. Мы движемся на юг. Думаю, что мы приближаемся к площади Медборъярплатсен…
– О’кей… а когда мы выберемся на Медис [91] , куда потом? Где эта квартирка, о которой болтал Манге?
– Увидишь…
Эйч Пи попытался поближе ее разглядеть, но мобильник дисплеем светил в его сторону, и ее лицо было в тени. Классная, кстати, телка. Пожалуй, самая умная из всех заговорщиков. Кент Хассельквист – жадный до самоутверждения трусишка, а мясной Йефф отвечает абсолютно всем предрассудкам, которые были у Эйч Пи в отношении коротко стриженных татуированных качков. Но вот Нора – другое дело.
91
Сокращенное разговорное название площади Медборъярплатсен.
– Та-а-ак, а какая у тебя была роль в Игре? – спросил он тоном, призванным казаться непринужденным и расслабленным. – Ну, ты была Игроком или Муравьем? – уточнил он уже немного менее уверенно, получив молчание в ответ на предыдущий вопрос. – Или ты функционер типа Мангелито?
По-прежнему никакого ответа.
– О’кей, Грета Гарбо, извини, что спросил… – пробормотал он и снова приготовился ползти.
– Ну, поехали дальше?
Эйч Пи кивнул головой вперед.
Нора посидела на месте еще несколько секунд, затем повернулась и выключила мобильный телефон.
– Я была Игроком, точно так же, как и ты, – сказала она и начала ползти.
Ребекка продолжала прокручивать вниз страницу с результатами поиска. Большая часть информации, похоже, выдавалась ресурсами Королевской библиотеки, поэтому поход туда был очевидным следующим шагом.
В 1968 году, спустя четыре года после того как ее отца вышибли из Министерства обороны и, согласно Саммеру/Пелласу, он начал работать консультантом, Швеция подписала договор о нераспространении и постепенно начала сворачивать свою программу по ядерному оружию, которая, по официальным данным, в 1972 году была свернута полностью. Но уже в следующем абзаце Википедия, кажется, сама себе противоречила:
Однако при этом деятельность, связанная с ядерным оружием, продолжалась в Научно-исследовательском центре Минобороны Швеции и после того, как процесс сворачивания ядерной программы завершился в 1972 году. (Ресурсы на 1972 год составляют примерно треть того, что выделялось в 1964–1965 годах). Фактически же изучение возможностей защиты от ядерного поражения без привязки к конструктивным разработкам или свободы действия в этой сфере продолжалось и позднее.
Все это идеально соотносится с тем, что рассказал дядя Таге. Крупный засекреченный
В 1985 году, однако, правительство Улофа Пальме натерпелось страху из-за привлекшей всеобщее внимание газетной статьи. Было назначено парламентское расследование, у комиссии ушло два года на то, чтобы расследовать, что расследовать было нечего, поскольку все исследования в области ядерных вооружений, как, собственно, и утверждало все время правительство, на самом деле прекратились в 1972 году.
Два года – достаточный срок, чтобы прикрыть лавочку, обрезать все связи и подчистить за собой следы. Решение, подходившее всем сторонам. Или, во всяком случае, почти всем…
Если Ребекка права, то программа «L» и ее еще более засекреченная преемница и были проектом Саммера – и впоследствии ее отца; а это означает, что их обоих окончательно отстранили в 1985 или 1986 году.
Договор об аренде банковской ячейки был подписан в 1986 году, и где-то в это же время отец стал меняться на глазах. Стал злее, ожесточеннее и значительно более склонным к насилию. Не тогда ли он и завел себе револьвер, или же тот появился у него намного раньше – возможно, от дяди Таге в качестве средства самообороны?
Ядерный проект исходно подчинялся военно-воздушным силам, и в отличие от армии их личный состав вооружали именно револьверами тридцать восьмого калибра. Это и объясняет, почему дядя Таге с таким упорством хочет получить этот ствол, помимо того, что он не хочет, чтоб тот попал к Хенке.
Он хочет избавиться от револьвера раз и навсегда.
До того, как будет отслежена его связь с событиями прошлого…
Интересно, что он имеет в виду?
А еще эти его таинственные комментарии при прощании, на которые Ребекка не обратила должного внимания до того, как вышла из его машины. Что-то такое о том, что история не должна повториться…
Она закрыла глаза, положила голову на руки и помассировала кончиками пальцев виски.
Ну и история, черт подери!
– А ты высоко поднялась в рейтинге? – запыхавшись и утыкаясь куда-то ей в ноги, спросил Эйч Пи. – Сам-то я был вице-чемпионом, игроком номер сто двадцать восемь. Одно время даже лидировал, но ты, наверное, и так все это знаешь…
Ответа не последовало.
Ну и недотрогу же она из себя разыгрывает, черт побери…
Без предупреждения Нора внезапно остановилась, и Эйч Пи чуть не впилился лбом ей в филейную часть. И не то чтобы ему это было неприятно.
Он собрался уже было открыть рот, чтобы изречь что-то подходящее, но она злобно шикнула на него:
– Ш-ш-ш!
Тут Эйч Пи внезапно увидел впереди слабый свет. Тот сочился с крыши тоннеля, вероятно, сквозь какую-то решетку или что-то в этом роде. На расстоянии слышалось и слабое журчание голосав.
– Который час? – прошептал Эйч Пи.
– Полшестого.
В течение пары секунд он думал, что Нора имеет в виду половину шестого вечера. Что они ползут тут в темноте уже целый день. Его забрали с Лонгхольмена посреди ночи, затем все они шли по большому тоннелю и видели, как ночные поезда едут в депо после смены. Прибавить сюда несколько часов разговоров и передвижения ползком, и уже наступает время завтракать. Нора осторожно продвинулась вперед и остановилась прямо перед решеткой. Сев сначала на корточки, затем аккуратно поднялась во весь рост и протянула руки к свету. Голова ее совсем исчезла из виду, и на мгновение, хоть Эйч Пи и видел остальные части ее тела, он почувствовал себя как-то странно одиноко.