Обман и чудачества под видом науки
Шрифт:
Ирония судьбы, но чистка задела наиболее политически благонадёжных. Многие были фанатиками совещины с её руководством: это знаю по личному знакомству».
В 1936 году лучший в мире Медико-генетический институт атаковала «Правда». Соломону Леви пришлось извиняться за мендельщину — последнее, что слышали. Николай Вавилов, это величайший всемирночтимый российский генетик, объявлен английским шпионом. Только спустя несколько лет о смерти (1942) Вавилова в Сибири стали знать. «Так и кончил учёный, сделавший для советского сельского хозяйства больше, нежели кто-либо какой угодно стране», — сокрушается
В СССР проходила конференция. Роль главного защитника мичуринизма (ламаркизма) — за Трофимом Лысенко. Которого партийный фавор отнял от сохи. Конференция 1948 года — звёздный час. Нервный, застенчивый, растрёпанный брюнет, а лицо загорелое, как и положено землепашцу. Зато на лекции красноречив по-Уильям-Брайановски. Глаза горят. На съезде 1948 года наговорил текста на 12000 слов. Менделисты разделаны под орех, объявлены реакционными декадентами, прихлебателями запада, врагами народа. Также:
«Товарищи! Прежде чем перейти к заключительному слову, считаю своим долгом заявить следующее. Меня в одной записке спрашивают, каково отношение ЦК партии к моему докладу. Я отвечаю. ЦК партии рассмотрел мой доклад и одобрил его.
(Бурные аплодисменты, переходящие в овацию. Все встают.)»
Партийная санкция, конечно, значила полную победу мичуринизма. Генеральной линии партии в области биологии. Все контраргументы стали невозможны. Даже симпатия к Менделю. Немногие смельчаки научного мира публично протестовали противу Лысенко, после чего публично каялись. Согласно Мёллеру, руководимая Вавиловским братом академия наук, «осуществляя партийную политику, сместила с позором отличного советского психолога Орбели, величайшего советского морфогенетика Шмульгаузена, лучшего советского генетика Дубинина. Дубининская лаборатория, прославившаяся кропотливейшей экспериментальной работой, закрыта».
Благодарственное послание Сталину, напечатанное в «Правде» за 10 августа 1948 года, поддержит АН единогласно:
«Да здравствует партия Ленина — Сталина, открывшая миру Мичурина (аплодисменты) и создавшая в нашей стране все условия расцвета передовой материалистической биологии. (Аплодисменты.) Слава великому другу и корифею науки — нашему вождю и учителю товарищу Сталину! (Все встают и продолжительно аплодируют)».
На Лысенко почести за почестями. Главный оппонент его, Вавилов, устранён. Лысенке дважды Сталинская премия. Также звание героя социалистического труда с Орденом Ленина. Бывал ещё зампредседателем Верховного совета СССР.
Почти все признаки лжеучёного параноика представлены в Лысенко. Эгоцентризм и фанатизм, озлобление на противников и незнание научной методологии. «Безграмотность — его характеристика, — думает Юлий Хаксли. — Безграмотность потому, что научно дискутировать ему не по силам. Факты, принципы науки для Лысенко то незнакомы, то перекручены, то заклеймлены» (“Heredity East and West”, 1949).
По мнению Мёллера, «сочинения Лысенко — мура. Трофиму неведомо, что такое контролируемый эксперимент, или на чём основана генетика».
Того же мнения цитируемый Хаксли профессор генетики Гарланд:
«В 1933 году встретил я Лысенко в Одессе, часами разговаривал, оценивал его практическую деятельность. Неграмотность очевидна, про генетику, физиологию растений не знал элементарнейшего… Невозможно разговаривать: как обсуждать дифференциальное счисление с не умеющим считать. Его помощники даже горшки применяли недренированые».
По
Порой опыты Лысенко срабатывали вне СССР. Не всегда, поскольку данные для воспроизведения не приводит. Однако даже с успехом опыты могут объясниться по теории Менделя. Видимо, таковая Лысенко непонятна. Опыты нестрогие. Вроде растительного видообразования. Для констатирования которого нужна гомозиготность. Без оной нечего дивиться возникновению «нового» вида с растения «чистого». Не мутация делается Лысенко, но заурядный отбор. Менделизму не противный.
Чтобы лысенковщину доказать, экспериментирование требуется на гомозиготе. Достижимой скрещиваниями близкородственными. Конечно, возиться с оными Лысенко недосуг. С его представлениями не совместимы. Кому приятно делать опыты, грозящие тому, во что заведомо верят? Во что поверила партия? Разве хочется в Сибирь?
Приложение статистической методы к исследованию селекции было важным. Но Лысенко случайности не признаёт. Разве нужна была матстатистика Мичурину? Такой подход усложняет оценку лысенковского результата.
Которого зачастую нет. Вавилову вменили в саботаж обещание вывести новые сорта пшеницы за пятилетку минимум. Зато Лысенко наобещал это за года два. «Естественно, ничего не выполнив» (Мёллер).
Закономерный вопрос: отчего Советскому Союзу не по душе достижения генетики? Почему возвращение к ламаркизму — «пережитку симпатической магии» (Хаксли), «суеверию вроде плоскоземельства» (Мёллер)?
Ответа нет. Едва ли католичность Менделя да приверженность социальному дарвинизму среди нацистов — объяснение. Скорее лысенковский успех объясним установками возвысить советскую науку над иностранной. Наверно, Сталину с его помощниками теория Менделя кажется непонятной, подозрительной. Возможно, просвещение крестьянства лучше начинать с простого. Притом отсталость российского сельского хозяйства можно совершенствовать и резко. С помощью простейшей селекции, мелиорации. Даже Лысенко шанса не лишён.
Важнейшая причина, видать, идеологическая. Сказано, что при жажде нового социального строя приятно повестись на ламаркизм. Синтетически-эволюционно ждать остаётся долго. Прогресс осуществляется, но не на веку личности. Лысенковщина ж обещает и всё, и сразу. Человечество пластично, меняемо со средой — каждое следующее поколение лучше, какими бы ни были предки. Это расизм: уже скоро советский гражданин окажется выше любого другого (капиталистического) народа.
Это настроение слегка мешает оправданию захвата («освобождения») стран Советами. С мичуринской точки зрения, после тысячелетней убогости народа за пару поколений совершенствования не добиться. Но глядя по-мендельски, можно заметить: «и после продолжительной убогости генофонда не убудет, а развитию достаточно лишь улучшения хотя бы недолгого» (Хаксли). Но куда чинушам это понять. «Освобождённых» остаётся лишь убедить: коммунизма дождутся только внуки.