Обман Инкорпорэйтед (сборник)

Дик Филип Киндред

С водой она поторопилась. Совершила ошибку. Неправильно поняла. А воду опасно понимать неправильно. Она должна была быть осторожнее. Куда осторожнее. В следующий раз будет знать, чему отдается, она уже не бросится очертя голову вперед, чтобы ее сожрали и уничтожили.

В следующий раз она будет действовать наверняка. Следующий, кто будет ею обладать, ее не уничтожит, она позаботится об этом. Это случалось уже много раз. Но этого не случится снова.

Барбара обернулась и поглядела назад, на озеро и темную почву вокруг цветов и травы. Она произошла от сущностей, которым были миллионы

и миллионы лет. Она родилась из союза воды, солнца и земли в виде микроскопического кусочка желе и поколение за поколением воссоздавалась из того же самого кусочка. Но, появившись однажды, она уже не могла вернуться.

Весь этот мир, с его машинами, дымовыми трубами, кучами шлака, домнами, печами, башнями, зданиями из бетона, запахом расплавленного металла, был неизбежен. Она была его частью и, нравится ей это или нет, останется ею и дальше. Назад уже не повернуть.

Если этому миру суждено быть покинутым, если он больше не имеет ни ценности, ни значения, если он обречен разлагаться и ржаветь до тех пор, пока его не подберут новые хозяева, значит, она уйдет вместе с ним и будет ржаветь и гнить с ним вместе.

И валяться среди прочего ненужного и выброшенного на помойку хлама, пока его не погребет под собой то, что придет после них, чем бы оно ни оказалось.

Барбара повернулась и пошла прочь от травы, цветов и огромной бетонной сковородки. Но вдруг она остановилась. Вскинула руку, прикрывая глаза. Что-то шевельнулось там, среди елей на дальней стороне озера. Мелькнуло и исчезло. Она продолжала смотреть, чувствуя, как густая холодная вода стекает по ее шее за воротник блузки. Может, она ошиблась?

Нет. Вот опять что-то белое сверкнуло среди елок. Как будто человек на мгновение вышел на солнце. И оно отразилось от его белой рубахи.

Барбара осторожно зашагала по траве, огибая озеро. Вскоре трава кончилась, и она вошла в пояс деревьев. Земля там была сухая и твердая, покрытая тонким слоем листвы, игл и шишек. Она чувствовала, как крошились сухие листья под подошвами ее босоножек, пока она кралась на цыпочках, затаив дыхание и стараясь не шуметь.

Какой-то человек стоял впереди, между двумя могучими деревьями, и, уперев руки в бока, смотрел прямо на озеро. Она уже знала, кто это, хотя не видела его лица. Именно в этой рубашке он прошел утром под ее окном, насвистывая и пританцовывая.

– Что ты здесь делаешь? – резко спросила Барбара.

Карл медленно обернулся.

– Здравствуйте.

– Бога ради! Что ты делаешь?

Карл смотрел на нее ровным взглядом.

– Это вы были в воде? Я видел, вы выбрались на берег нормально. Хотя в какой-то момент мне показалось, что у вас проблемы.

Он нисколько не был смущен. Барбара смешалась. Она встряхнула головой, пытаясь прояснить мысли.

– Если бы я тонула, ты бы стал меня спасать? Или так бы и смотрел дальше? – Она говорила негромко. Ее всю трясло. Карл следил за ней все время! Невероятно. А теперь стоит здесь и смотрит как ни в чем не бывало и даже не смущается.

– Я бы вас вытащил, – сказал Карл. И скрестил на груди руки. Рукава у него были закатаны. На крупных открытых предплечьях пушились рыжеватые волоски.

– Я не поняла. Что ты

тут делаешь? – Она была уязвлена и озадачена. Голова болела. По спине продолжала течь склизкая вода. – Зачем ты за мной следил? Что с тобой такое?

В то утро солнце пробудило Карла от обычного крепкого сна. Открыв глаза, он заморгал, глядя на свет, льющийся в окно. Он протянул руку и отдернул занавеску. Свет ворвался в комнату, заливая все на своем пути: пол, кровать, ночной столик и стул, на котором лежала одежда Верна.

Верн пошевелился в постели, открыл глаза.

– Бога ради. Опусти штору. – И он повернулся на другой бок, укутавшись покрывалом.

Карл сидел в постели и смотрел в окно. Он видел дома и машины, гравийные дорожки, расходящиеся во всех направлениях, соединяющие между собой разные здания. Позади зданий начинались холмы и лес. А за ними вставали горы, синие и холодные.

– Ты опустишь штору или нет? – проворчал Верн из-под покрывала.

– Простите. – Карл вернул занавеску на место. Выскользнул из кровати и стал босыми ногами на пол. Пол был теплым там, где его касалось солнце. Он стал одеваться и, натягивая на себя одежду, тихонько свистел.

– Что происходит? – Верн поднял голову, близоруко щурясь из-под покрывала. Пошарил по полу в поисках очков. – Который сейчас час, черт побери? – Он надел очки и уставился на часы. – Семь тридцать! Бог мой!

– Чудесный день.

Верн хрюкнул и отвернулся к стене.

– Если собираетесь продолжать спать, снимите очки, – сказал Карл. – А то разобьете.

Верн не ответил.

Карл протянул руку.

– Дайте их мне, я положу их вам под кровать.

Почти сразу появилась рука Верна с очками. Карл взял их и осторожно положил на пол.

– Они прямо рядом с кроватью. Просто протяните руку, когда они вам понадобятся. А я пойду погуляю. Увидимся позже.

Закончив одеваться, он затрусил по коридору к ванной комнате. Там он энергично помылся и почистился, потом причесал на место мокрые светлые волосы. Затем встал перед зеркалом и поглядел на свое отражение.

– Ну, Карл Фиттер! – сказал он. – Что у тебя сегодня на уме?

На него смотрело его изображение, светловолосое и голубоглазое. Лицо у него было мальчишеское, молодое, сильное, полное энтузиазма. Но все же мальчишеское. Карл вздохнул. Когда же, взглянув на себя в зеркало, он увидит лицо мужчины? Сколько ему еще ждать? Он потер подбородок. Чего же ему не хватает? Чего-то не хватает. Он начал бриться, он бреется уже несколько лет. Его голос давно сломался. Теперь он даже ниже, чем у Верна. Верн вообще пищит.

И все же он еще мальчик. Несмотря на широкие плечи, добродушную улыбку и гулкий голос. Радость Карла померкла. Он потерянно посмотрел на свое отражение, его плечи поникли.

Но немного погодя он снова воспрянул духом. Выпрямил плечи. Когда-нибудь все переменится. Когда-нибудь он станет другим. Грянет гром, молния ударит с неба, и в свете ее вспышки возникнет он, Карл-мужчина.

Карл спустился по лестнице на первый этаж и вышел на крыльцо. Спрыгнул с крыльца на дорожку, так что гравий веером брызнул на траву и кусты, посаженные вдоль дома.