Обман Инкорпорэйтед (сборник)
Шрифт:
– Эллен… если хочешь, я вернусь домой. Я не пойду туда.
– Разумеется, хочу! – От грусти у нее даже сорвался голос, но она тут же подытожила: – Ладно уже, сходи. Когда это все заканчивается?
– Не знаю. Думаю, около одиннадцати.
– Ты один?
– Конечно, – в недоумении ответил он. – А с кем я должен быть?
– Не знаю. С кем угодно, – она все больше удалялась от трубки. – Кажется, ты всегда способен кого-нибудь найти.
Хедли промолчал. Ему нечего было возразить: намечалось продолжение старого спора, и больше ничего.
– Ладно, – сказал он, – до скорого.
Тишина.
– В смысле, – смущенно продолжил он, –
Послышался звонкий смех, и Эллен повесила трубку.
Побагровевший Хедли вышел из будки, направился к стойке и влез на табурет. Уши горели от возмущения и стыда. Руки тряслись: он яростно сжал их, закусил нижнюю губу и подождал, пока нормализуется кровяное давление. «Сучка», – он пытался справиться с эмоциями. Огромная брюхатая сучища. Привязалась к нему. Ненависть и бешенство накатывали волнами. Ему безумно хотелось побежать домой и набить ей морду. Превратить ее дерзкое, наглое личико в месиво из раздробленных костей и раскромсанной плоти. Хотелось топтаться по ней, ломать ей кости, точно ветки самшита. Хотелось играть в футбол ее черепушкой по всей квартире.
– Что будешь, приятель? – спросил бармен.
Хедли очнулся и заказал «бурбон» с водой. За стойкой сидели еще несколько человек, в основном работяги с хмурыми лицами. Заплатив за выпивку, он стал потягивать виски, сжимая стакан и глядя прямо перед собой. Хедли чувствовал, как дрожат губы и судорожно сжимаются бронхи.
Лишь когда бармен вернулся с коробкой для игральных костей, Хедли понял, что успел выдуть весь «бурбон».
– Брошу на следующую порцию, – сказал бармен, напряженно прогоняя муху, заползшую в лужу воды на стойке. Кости выкатились и упали на мокрую, разъеденную древесину. – Шесть, – прохрипел бармен. – Давай, сволочь! – Его лицо исказилось от бешеной сосредоточенности, он загремел коробкой и снова бросил кости. – Четыре! – Покраснев как рак, он трясущимися руками собрал их. – Как два пальца об асфальт! – завизжал бармен в истерике. – Ну давай же,…………!
Хедли непроизвольно расхохотался. Парочка работяг тоже усмехнулись. Бармен вдруг застыл, оцепенел и с дьявольской неприязнью зыркнул на Хедли:
– Ты чё?
– Извини, – сказал Хедли, не переставая смеяться. – Не относись к этому так серьезно.
У бармена задрожали губы.
– Я выиграю. Этим блядским костям меня не сломить, – и он швырнул их на стойку: семь. Бармен вышел из себя. Мало-помалу бешеный румянец сошел с его лица. Оно осунулось и посерело, словно признав поражение. Затекшими пальцами бармен собрал кости и равнодушно отпихнул коробку с содержимым в сторону.
– Чего тебе? Еще один «бурбон»?
Работяги в баре ухмылялись, подталкивая друг друга локтями.
– Эй, Гарри, – сказал один, – хочешь бросить вместе со мной?
– Давай, Гарри, – уговаривал другой. – Мы все готовы померяться с тобой силами.
Глаза бармена вспыхнули.
– Отвалите, орава………, – рявкнул он. – Я ни с кем не соревнуюсь.
Появился «бурбон» с водой – бесплатная выпивка от заведения. Один работяга поднял бокал с пивом, и Хедли слегка наклонил в его сторону свой стакан.
На сей раз он пил медленнее. Бармен за стойкой угрюмо, задумчиво сгорбился, ломая голову над своим проигрышем, над своей неспособностью управлять костями. Хедли это по-прежнему смешило: нелепое зрелище – так серьезно относиться к подобным мелочам.
Однако это заставило Хедли задуматься о себе самом. Он с тревогой вспомнил про лекцию. Его мысли постепенно вернулись в привычное русло. Но все уже было не так, как прежде: он попивал даровой «бурбон». Ему вдруг стало уютно оттого,
Хедли сверился с наручными часами. Сколько еще ждать? Сорок пять минут. Он судорожно проглотил виски, нашарил сигареты и решил еще подождать.
Хедли пришел раньше времени. Лекция еще не началась, и зал был заполнен лишь на четверть. Кое-где виднелись спокойные, неподвижные фигуры людей, которые негромко перешептывались между собой.
У внутреннего входа цветная женщина вручила Хедли квадратный лист бумаги. Топорно вылепленная голова, похожая на черную колоду, слегка повернулась, глядя ему вслед: огромные, спокойные карие глаза, кроткое и безобидное любопытство, как у монашки. Едва он сделал пару шагов, женщина окликнула его:
– Добрый вечер, товарищ Страж. Раненько вы.
Хедли задумался, не насмешил ли ее своим смущенным, запыхавшимся видом. Впрочем, это не особо его волновало.
– Добрый, – лаконично ответил он. Схватив лист грубой бумаги, Хедли скрылся в проходе, посреди пустых стульев с гулкими промежутками между рядами. Он выбрал место наугад, аккуратно снял пальто и, затаив дыхание, устроился поудобнее. Его сердце тяжело и быстро забилось.
От волнения по спине побежали мурашки: такую же нервную дрожь он испытывал в детстве, когда ходил на детский утренник в театр «Риволи» – спектакль начинался в половине первого, и Хедли окружали сотни почтительных двойников. Еще было слишком рано, и невнятное бормотание пока что не сменилось благоговейным выжидающим молчанием. Вокруг слышался гулкий шепот, люди оглядывались в поисках друзей, некоторые даже привставали. Тут были представлены всевозможные эмоции: кто-то выглядел серьезным, а кто-то веселым, робким, рассеянным, замкнутым – все многообразие человеческих типов и настроений. Хедли заметил, что народу сегодня меньше, чем в прошлый раз. Любопытствующие пришли и вскоре ушли. Верующих было много, но не настолько, чтобы заполнить весь зал. Его словно подготовили на будущее.
Хедли наконец-то поднес квадратный лист грубой бумаги к свету и прочитал черный печатный текст. Эта листовка была наподобие тех, что раздавали на каждом углу. Он бегло ее прочитал, скомкал и швырнул на пол.
В Библии говорится, что конец света близок.
Пророчества исполнятся.
Мир очистится огнем и водой.
«Ибо Он – как огонь расплавляющий…»
«Ибо прежнее небо и прежняя земля миновали…» [65]
Подпишитесь на «НАРОДНОГО СТРАЖА»,
Цена годовой подписки – 2 доллара,
245, Берри-авеню, Чикаго, штат Иллинойс.
65
Мал. 3, 2. Откр. 21, 1.
Дешевый и вульгарный листок наполнил его отвращением. Хедли огляделся: похоже, никто здесь не читал никакой литературы. Листки брали, а затем выбрасывали, как и любую коммерческую рекламу. Это его ободрило, и он закурил. В зал постепенно стекались люди. Перед Хедли с громким шумом и скрипом стульев уселась семья. Справа разместилась суровая компания негров могучего телосложения, которые уставились прямо перед собой. Тут и там рассаживались старухи – поодиночке или парами. Неожиданно какая-то нервная девушка с тонкими чертами лица выбрала место слева от него. Она поставила на пол сумочку и быстро сбросила с себя пальто.