Обман
Шрифт:
Это лучше, чем финальный свисток, и поэтому у меня больше нет ни единой причины сдерживаться.
Она так сильно сжимает мой член, словно хочет выдоить всего, забрать каждую каплю.
Я в раю.
В нашем с ней раю.
Что делают люди, после того, как у них случился фантастический секс на пляже? В книгах лежат в обнимку, о чем-то мило болтают. В фильмах камера обычно просто уходит в закат. Я никогда особо не задавался мыслью, почему. Тысячу раз ездить на всякие курорты, но вот так получилось,
И в самый романтический момент, когда парочка насытилась друг другом и пришло время о чем-то мило шептаться…
В общем, пока я усиленно думаю над тем, из каких мест, кроме задницы, буду сегодня выковыривать песок — и не факт, что только сегодня — Молька испуганно шепчет мне на ухо:
— Червинский, знаешь… кажется, по мне что-то ползет.
— По спине? — уточняю я, сдерживая улыбку, потому что как раз глажу ее кончиками пальцев.
— Ага, ниже правой лопатки. — Верочка сосредоточенно сопит, а потом, сглатывая, задает еще один вопрос: — А здесь водятся всякие… ну, ядовитые змеи и жуки.
— Лягушки, — подсказываю я, чуть ускоряя движение, и Молька еще крепче прикипает ко мне. Я бы сказал, что она даже во время оргазма так ко мне не липла известным местом, как сейчас с перепугу. Слышишь, Семен, надо постараться еще разок впечатлить девушку.
— Правда? — совершенно серьезно переспрашивает Молька.
— Я точно не уверен, но если ты полежишь спокойно пять минут, могу проверить.
Мои глаза давно привыкли к темноте, поэтому ее лицо сейчас — такой особенное.
Перепуганное и еще румяное после секса. Просто загляденье. И еще эти крупинки песка на коже.
Да, Сеня, я в курсе, что баран и не надо было городить огород, а взять ее разок, пока у нас все так хорошо складывается. Так сказать, отшлифовать наши мирные переговоры. Но я вот задом чувствую — тем самым, где привезу домой столько песка, что хватит на пристройку к дому — что вся наша с Верой жизнь такой и будет: даже в старости, когда у нас выпадут зубы, будет стараться укусить друг друга. Вставленными челюстями.
Вера осторожно перекатывается на живот, пока я громко соплю и делаю вид, что разыскиваю несуществующую лягушку.
— Бля! — непроизвольно вырывается у меня, когда из темноты на меня смотрит пара глаз.
Вера, словно солдат после команды «В атаку!» вскакивает на ноги меньше, чем за секунду, при этом покрывая меня песком из-под своих… копытцев.
— Убери ее от меня! — орет так, что после этого у меня не остается никаких сомнений — сегодня мы точно станем изюминкой развлекательной программы, если только нас не спалили парой минут раньше. — Я боюсь лягушек! И вообще! Меня тошнит по утрам! Я беременная! Меня нельзя кусать!
Я уже открывать рот, чтобы посмеяться, но та пара глаз никуда не делась.
Перебирает
Восьмью. Мохнатыми. Лапами.
Да, я взрослый мужик. Я могу в зубы дать, могу штангу на сто кило запросто от груди пожать, и обучен рукопашному бою, и вообще — скала.
Но я до усрачки боюсь пауков.
Откуда на песчаном пляже трехметровый паук?!
Я потихоньку, чтобы не потерять свою мужественность, отступаю вслед за Верой. А когда наталкиваюсь на ее плечо, шепотом говорю:
— Может ты что-то на себя накинешь, и мы правда вернемся в номер?
— Я по-твоему совсем ненормальная — голой бегать? — шипит адская козочка, но уже не кажется такой испуганной. — Слушай, а ты уверен, что это — лягушка?
— Вера, это паук, — сквозь зубы говорю я, потому что чудовище быстро перебирает лапами в нашу сторону.
В моем воображении оно уже рядом: шевелит жвалами и с аппетитом заталкивает меня в рот передними лапами.
Откуда на пляже паук?!
— Паук? — Голос Верочки из испуганного становится каким-то до странно заинтересованным. — Что, правда, паук?
Моя бесстрашная Жанна д'Арк перестает отступать. Наоборот, берет в руки знамя победы и смело несет его в бой. Я уже не знаю, что пугает меня сильнее: огромная мохнатая тварь или образы моей умирающей от ядовитого укуса женщины. Второе сильнее, раз я быстро перегораживаю ей путь, осознавая, что в это время маленькие жвалы нацелены в мою сторону. Интересно, это самец или самка? Говорят, у самцов там сперма. Не хотелось бы умереть от укуса спермой в ногу.
— Марик, успокойся, это же птицеед, они вообще не опасны. Но в руки лучше не брать, потому что от страха они начинают чесать брюшко и счесываю на кожу щетинки. Это хуже, чем занозы.
Как будто песка в заднице мне мало для всей остроты приятных ощущений.
— Вот, правильно, — уверенно беру ее за руку и пытаюсь оттянуть назад, но это все равно, что пытаться снять с прикола крейсер Аврору. — Вера, тебя тошнило, помнишь? А если оно на тебя живот почешет?
Адская козочка хитро стреляет взглядом в мою сторону и говорит:
— Так-так-так…
— Ничего не знаю, — на всякий случай и заранее открещиваюсь от всего, что только что взбрело в ее гениальную голову.
— Значит, кто-то у нас вскрыл свою слабость…
— Вера!
— Червинский, прямо сейчас, клянись: дашь мне подумать с этим дурацким замужеством!
— Или что? — Даже песок в заднице делает большой фейлспам, потому что этот вопрос прямо-таки напрашивается на провокацию в ответ. Она что — правда не хочет за меня замуж? После того, как мы только что зажгли? Господи, ты уверен, что не вложил в эту женщину двойную порцию упрямства? Где-то какой-то другой явно недодал. Вот мужику-то повезло.