Обман
Шрифт:
— Миссис Малик, — обратилась она к женщине, — где же ваш сын? Может, он все-таки дома?
— Нет, — ответила миссис Малик, подошла к Барбаре и вновь поправила платок на голове, надвигая его пониже на лоб.
В ярком свете гостиной Барбара заметила, что рука женщины в ссадинах. А когда она перевела взгляд на ее лицо, то и на нем увидела царапины и припухлости.
— Что с вами произошло? — спросила она. — На вас напали? Избили?
— Нет, ну что вы. Споткнулась обо что-то в саду. — И, словно желая подтвердить правдивость своих слов, она показала Барбаре грязные пятна на юбке, будто после падения она еще некоторое время не могла
— Никогда не видела, чтобы падение оставляло следы, как после побоев, — недоверчиво покачала головой Барбара.
— Увы. Значит, мне не повезло, — ответила женщина. — Я уже сказала, что моего сына нет дома. Но я жду его вечером. Он должен возвратиться к тому часу, когда дети будут ужинать. Он, если позволяют дела, никогда не упускает возможности побыть с ними в это время. И если вы соблаговолите навестить нас еще раз, Муханнад будет счастлив…
— Не смейте ничего решать за Муни, — раздался другой женский голос.
Повернувшись, Барбара увидела жену Муханнада, спускавшуюся по лестнице. Длинные царапины на левой щеке появились явно в результате недавней потасовки, причем с женщиной, решила Барбара. Она-то знала, что мужчины, когда дерутся, бьют кулаками. Она снова изучающе посмотрела на раны на лице миссис Малик, соображая, как в своих интересах использовать отношения, сложившиеся между этими двумя женщинами.
— Только жена Муханнада может говорить от имени Муханнада, — провозгласила вторая миссис Малик.
Повезло, обрадовалась Барбара: вражда между ними — большая удача.
— Он утверждает, — заявил Таймулла Ажар, — что его документы украдены. Еще вчера они находились в ящике комода. Он уверяет, что говорил вам о бумагах, когда вы были в его комнате. А когда сегодня днем детектив велел ему их предъявить, он обнаружил, что документов нет.
Эмили слушала перевод Ажара, стоя в душной, похожей на шкаф камере — комнате для проведения допросов. На столе стоял магнитофон; Эмили, включив его, отошла к двери, откуда могла наблюдать за Кумаром, глядя на него сверху вниз — выгодная позиция, поскольку таким образом она давала понять, в чьих руках сейчас сила и власть.
Таймулла Ажар и Кумар сидели друг напротив друга по разные стороны стола — Эмили посчитала, что так ей легче будет контролировать их беседу.
Когда Эмили и Ажар вошли в камеру, Кумар сидел на полу, забившись в угол, словно мышонок, понявший, что ему не избежать кошачьих когтей. Затравленным взглядом он смотрел куда-то за спины вошедших, будто ожидая, что в камере появится кто-то еще. Когда он понял, что допрашивать его будут только они, он принялся бубнить.
Эмили потребовала перевести.
Ажар молча и не перебивая слушал его примерно полминуты, после чего сказал:
— Он цитирует Коран. Он говорит, что среди жителей Медины есть лицемеры, неведомые Мухаммеду, и что они будут изобличены и жестоко наказаны.
— Попросите его прекратить проповеди, — поморщилась Эмили.
Ажар вкрадчивым голосом сказал что-то Кумару, но тот, пропустив мимо ушей его слова, продолжал бубнить, и Ажару пришлось переводить дальше:
— Другие признали свою вину. И хотя они действовали заодно с благочестивыми, это было плохо. Но Аллах примет их покаяние. Воистину Аллах… [57]
57
Кумар пересказывает аяты 101 и 102
— Мы все это уже слышали вчера, — перебила его Эмили. — Может, хватит? Скажите мистеру Кумару, что я хочу знать, что он делает в этой стране без документов. И знал ли Кураши о том, что он находится здесь нелегально?
Когда Кумар сказал ей — через Ажара, — что его бумаги были украдены в то время, пока его не было в Клактоне, а он обнаружил это сразу по возвращении в пансион, Эмили взбеленилась:
— Да это чушь собачья! Не далее как пять минут назад детектив Хониман доложил мне, что все остальные постояльцы пансиона миссис Керси — англичане, которым эти бумаги не нужны. Входная дверь пансиона постоянно на замке — и днем и ночью, окно комнаты мистера Кумара расположено на высоте двенадцати футов над землей и выходит на задний двор, стало быть, проникнуть в его комнату через окно нет никакой возможности. Так что попросите его объяснить, каким образом могли быть украдены его документы, не касаясь пока вопроса, кому и зачем они понадобились.
— Он не может объяснить, как это произошло, — сказал Ажар после того, как выслушал долгий ответ своего соотечественника, — но он утверждает, что документы — это очень ценное имущество, потому что их можно продать на черном рынке тем отчаявшимся несчастным, которые ищут работу и возможность любым образом остаться в этой стране.
— Та-ак, — подчеркнуто медленно протянула Эмили и, сузив глаза, пристально посмотрела на Кумара. Он, нервничая, елозил руками по столу, оставляя на нем влажные следы. — Скажите ему, — обратилась она к переводчику, — что у него нет никаких причин волноваться по поводу своих бумаг. В Лондоне будут просто счастливы сделать ему дубликаты. Разумеется, еще год назад с этим была бы целая проблема, но сейчас с помощью компьютера можно незамедлительно выяснить, имел ли он на руках въездную визу, когда пересекал границу нашей страны. Он может ускорить дело, если сообщит, через какой аэропорт он прибыл сюда. Через Хитроу? Через Гатуик?
Кумар облизал губы, сглотнул слюну. А Эмили гнула свое:
— Естественно, мы должны знать, какая именно виза была украдена из комнаты мистера Кумара. Приходится ли он кому-то из граждан страны родственником? Или он приехал поработать во время отпуска? Может, он врач или священнослужитель? Допускаю, что он может быть студентом или чьим-то супругом. Хотя, поскольку у него есть жена и дети в Пакистане, то последнее, как мне кажется, маловероятно. Может быть, он прибыл в страну для лечения? Хотя он, похоже, не обладает необходимыми для этого средствами… Пусть уточнит, иначе мы не сможем оформить ему дубликат.
Кумар, слушая перевод Ажара, извертелся на стуле. Ответ прозвучал довольно странно.
— Аллах сулит адское пламя лицемерам и неверующим, — переводил Ажар. — Аллах проклинает их и обрекает на муки вечные. [58]
Опять эта молитвенная бодяга, чертыхнулась про себя Эмили. Если этот недоумок и вправду думает, что только молитвы могут спасти его в нынешней ситуации, он еще более глуп, чем кажется.
— Мистер Ажар, — со вздохом произнесла она, — скажите этому человеку, что…
58
Кумар пересказывает аят 68 суры «Ан-Тауба» («Покаяние»).