Обмани меня еще раз

Элиме Валентина

– Дашка, ты тоже хочешь, чтобы она стала нашей мамой?
– первым заговорил Паша, а я так и продолжала стоять за дверью, прислонившись к ней и прислушиваясь к разговору детей, не смея ступить и шагу.

– Конечно, а ты, Паша?
– Дашка задала ему такой же обратный вопрос.

– Да, очень хочу. Только она любит нас так, как бы могла полюбить наша настоящая мама.

Разговор стих резко, так и не успев развиться. Такие маленькие, и такие взрослые разговоры. Вскоре в комнате хозяйствовала тишина, разделив свою власть с мирным сопением четырехлетних малышей. Никто их них не догадался, что за тонкой картонной дверью каждое их слово слышала я. Неприкаянная душа, истерзанная и одинокая,

нашедшая в этих маленьких сердечках родственный отклик, что заставлял держаться меня в этом мире и помогал залатать мои рваные раны. Они были моим спасением, солнцем в хмурую погоду и светом в кромешной темноте.

Я смахнула горькие слезы и двинулась к выходу, даже с воспитателями прощаться не стала. Даже охраннику на выходе только махнула рукой. Я спешила на волю, мне не хватало воздуха. На улице я не выдержала и разрыдалась в голос, закрывая рот руками, чтобы меня не услышали любопытные лица. И поспешила к машине. Мои страдания и слезы - это другое дело, сейчас мне надо было успеть доехать до дома до того, как прибудет Лена. Мне не хотелось раскрывать перед ней свое желание усыновить близнецов. Пока. Когда дело сдвинется с мертвой точки, тогда и посмотрим.

На улице уже было темно, но я успела домой вовремя. Ленина машина затормозила почти сразу за моей. На звуки на улицу вышел и папа. Я ущипнула себя за щеки, прежде чем выйти из салона автомобиля, чтобы мои щеки порозовели. И только после этого с улыбкой на лице встретила свою подругу.

Глава 21

Ева

За ужином мы засиделись допоздна. Папа был рад гостье. Поначалу он чуть ли не допрашивал Лену, затем утихомирился, больше шутил и развлекал. Так и время пролетело, незаметно для всех. И ужин был великолепным. Отец постарался на славу. Мы пришли в себя лишь тогда, когда стрелки часов показывали два часа ночи. Лена наотрез отказалась ложиться в соседней комнате со мной. Но мы так и не прикрыли глаза, разговаривая с ней, лёжа в кровати под одним одеялом. На этот раз прорвало Лену. Сопли она по лицу не размазывала, но, видимо, предательство парня зацепило ее конкретно. Она рассказала всю их историю. После красноречивого Лениного монолога разговаривали мы до самого утра.

– Давай я тебя с нормальным парнем познакомлю?
– вспомнила я про Даниила, ведь с ним у меня ничего все равно не получится, кроме дружбы.

– Своего что ль отдашь?
– подколола меня Лена.

– Был бы моим, то не предлагала бы. Вчера как раз с ним должна была увидеться, могла познакомить сразу, - поделилась я со своими не сбывшими планами.
– Ты не думай, у нас с ним отношений не было. Никаких. Да и познакомились мы недавно, благодаря своим отцам. Не могу я воспринимать его больше, чем друга. И, кажется, что из-за меня у него теперь куча проблем. Не удивлюсь, если он вообще перестанет со мной выходить на связь. Ненавижу за это Чернова.

В моей спальне наступила тишина. И я поняла, что проговорилась. Нет, Лена знала мою историю, всю: и про мое удочерение, и про предательство Антона, и про аборт. Кроме одного, имени. Его, кроме отца, в лицо не знал никто, да и имя его я нигде не упоминала, если не считать самого Чернова.

– Это из-за него ты страдала все эти годы? И никого к себе не подпускала?

Моим ответом снова было молчание.

– Хотела бы я взглянуть на него, что он за экземпляр, - в голосе Лены прозвучали нотки ехидства, а это означало лишь одно, что при встрече с ним она не собирается держать свой язык за зубами.

– В понедельник увидишь во всей красе. Только одно условие: про меня с ним не разговаривать, даже имени моего рядом с ним не упоминай. Только вчера я попрощалась с воспоминаниями о прошлом окончательно, вернула

ему то, что следовало отдать давно, а лучше выкинуть. В остальном ты вольна делать все, что твоей гадкой душеньке угодно.

Лена толкнула меня в бок, и мы засмеялись. Дальше она расспрашивала про Антона. Я не стала скрывать от нее ничего, рассказала все, что сама знала про него. И про наш совместный отдых с родителями за городом тоже упомянула. На этом месте Лена не могла поверить моим словам, что Александр Геннадьевич способен на такой поступок. И мне пришлось поведать ей и про остальные случаи, когда отец хотел свести меня с женихами. Ей больше всего понравилось то, что я представилась патологоанатомом. Она чуть за живот не схватилась.

Как ни странно, на другой день наши глаза не слипались, хотя папа настойчиво предлагал нам кофе, сваренный лично им. Воскресенье мы с Леной до обеда обошли наш маленький город, прогулялись по парку, даже к Анвару с Азизой заглянули. Лена оценила их мясо, попросив добавку. Домой мы возвращались с пакетами полными едой, чем немного огорчили папу. Но отменный шашлык оценил и он. Вечер коротали у камина, вдаваясь в студенческие воспоминания, а на другой день мы собирались в больницу.

Павел Николаевич встретил Лену с распростертыми объятиями. Он, оказывается, знал ее по семинарам и по курсам, да и молва про хороших хирургов доходит до всех больниц. Как тесен, оказывается, мир. Мне даже знакомить их не пришлось. Главврач быль весьма доволен моим выбором, но не удержался от расспросов о последних новостях из столицы. Вскоре и они иссякли.

– Осталось обсудить план операции и назначить дату, - мне хотелось быстрее закончить с этим делом и продолжить жить в своем маленьком мире, в обычном режиме работать и возвращаться домой. В скором будущем, надеюсь, к близнецам…

Главврач был не против, он с готовностью выслушал нас, кое-где внеся свои изменения и поправки. После кабинета Павла Николаевича я повела Лену к Лесми. Она захотела воочию увидеть маленькую пациентку, из-за кого был поднят весь этот сыр-бор.

В палате девочка была не одна. Антон сидел возле дочери, когда мы зашли к ней и, судя по их лицам, разговаривали они о чем-то серьезном. Но он отошел в сторонку, понимая, что нам, возможно, придется снова осмотреть девочку. Я же не смотрела в его сторону, боялась встретиться с ним глазами. Чернов же не убирал с меня своего изучающего тяжелого взгляда с того момента, как я вошла в палату.

– Здравствуй, Лесми. Как ты себя чувствуешь? Познакомься, это Елена Васильевна, будет помогать мне во время твоей операции, - и я присела на краешек ее кровати.
– С датой мы уже определились, осталось только взять контрольные анализы, и вскоре ты уже сможешь прыгать и скакать, как все остальные девочки и мальчики твоего возраста.

Сзади послышалось хмыканье Антона. Видимо, он не хотел преждевременно заглядывать так далеко вперед. Девочка улыбнулась, в знак согласия лишь кивнула нам головой и больше не выражала никаких эмоций. Она меня удивляла. Вести себя, как взрослый человек, когда тебе всего восемь лет. Многие взрослые не умеют так держать себя в руках. Ей бы в куклы играть, прыгать через скакалку, а не вот это все.

Лена улыбнулась девочке и начала задавать свои вопросы. Я же смотрела на девочку и чувствовала прожигающий меня взгляд Антона, сидя спиной к нему. Мне хотелось вскочить и убежать, но в данном случае избежать его не было возможности. Я не мог выгнать его из палаты дочери. Хорошо, что наш разговор с Лесми продлился всего пару минут.

Ева

Знакомство, можно сказать, прошло успешно. Поговорив еще пару минут, вскоре мы с Леной вышли из палаты. Не успели далеко отойти от двери, как были остановлены голосом Чернова.