Обманный Дом
Шрифт:
Крейн пересёк зал. Его шаги в тишине звучали пугающе гулко. Подойдя к стене, он внимательно осмотрел её и осторожно потрогал колючие стебли.
— Они самые, и к тому же живые.
— Они здесь повсюду, — проговорил Макмертри. — Никогда не видел более отвратительного зрелища! Это все следовало бы спалить!
— Да вся эта гадость, мистер Макмертри, быть может, и исчезнет сама собой, если только нам удастся разыскать Краеугольный Камень.
— И что же мы станем делать, если отыщем его?
— Вот отыщем, тогда и будем думать.
— Пожалуй. Но Камень может находиться где угодно, а Дом не маленький. Поиски могут занять несколько недель.
— В таком случае
ГЛУБИННЫЙ ПЕРЕХОД
В душе мистера Хоупа проснулся опытный юрист-следователь. Он смотрел на стоявшего перед ним худощавого гонца так пристально, словно был способен взглядом очистить того слой за слоем, как луковицу, добраться до самой сердцевины, и тогда понять, не лживо ли послание, лежащее на дубовом столе рядом со смятым конвертом. Разговор происходил в кабинете Хоупа, в бильярдной. До полудня было ещё далеко, но в бильярдной царил полумрак — небо затянули тяжёлые тучи, а окна чуть не до середины завалило снегом. Как жарко ни пылали в камине дрова, снег падал непрерывно, и Хоупу все время было холодно, а сейчас его и вообще знобило, словно мороз пробирал до костей.
— Повторите, как к вам попало это письмо, — сказал он, стараясь придать голосу сдержанность и спокойствие.
— Его доставил в Верхний Гейбл курьер из Муммут Кетровиана. Больше мне ничего не известно.
— А вы из Верхнего Гейбла?
— Нет, сэр. Я третий из гонцов. Я получил письмо в Гаханджине. Велено было доставить как можно скорее.
Хоуп видел, что гонец очень устал. Пряди чёрных волос на лбу склеились от испарины, одежда намокла, пропитавшись потом. В бильярдную гонец вошёл, тяжело дыша. Хоуп с пристрастием допрашивал его уже двадцать минут, но ничего подозрительного не обнаружил.
— Вы сослужили важную службу для Хозяина Эвенмера, — проговорил наконец дворецкий. — Ступайте на кухню, повар накормит вас. Вам придётся задержаться во Внутренних Покоях до тех пор, пока я не позволю вам уйти, ради блага Дома. Надеюсь, это понятно?
— Да, сэр.
Когда гонец удалился, Хоуп самым внимательным образом несколько раз перечитал письмо и лишь потом поднялся и вышел из-за письменного стола. Сжав листок с посланием в руке, он прошёл мимо выхода в сад, повернул налево, в боковой коридор, миновал главную лестницу, столовую и буфетную и подошёл к двери, ведущей в гостиную. Дверь была открыта, и зрелище, представшее перед глазами Хоупа, заставило его забыть о важности того, зачем он сюда пришёл. В гостиной находились Енох, Сара и Чант. Темно-синее поле ковра было уставлено мягкими креслами, кушетками, оттоманками и столиками. Старый иудей восседал на диванчике с цветастой обивкой, а Чант, стоя возле окна, занавешенного шторой из золотистого дамасского шелка, читал стихотворение Йитса. Не успел он прочесть и двух строф, как Сара резво вскочила с невысокой кушетки и, весело улыбаясь, принялась читать в унисон с Фонарщиком:
Пора, пора в дорогу мне, в мой Иннисфри весёлый,Стоит там хижина в саду, обмазанная глиной,На грядках там цветут бобы, над ними вьются пчелы.Там стану жить я в тишине и слушать гул пчелиный.Она медленно пошла по кругу возле Чанта, тот поворачивался, не спуская с неё глаз, и они продолжали
Их голоса слились воедино — тенор и сопрано, и мягким эхом зазвучали, оглашая гостиную:
Пора, пора туда, ведь днём и ночью слышу,Как плещет, ласково смеясь, озёрная волна,Покуда жив я на земле, где б ни был я на свете,В глубинах сердца моего мне песнь её слышна.Сара и Чант, не сбившись, в лад произнесли последнее слово. Сара захлопала в ладоши, Чант смущённо улыбнулся, а Енох от души зааплодировал.
— Восхитительно! — воскликнул Хоуп. — А я, к стыду своему, алфавит от начала до конца, не сбившись, произнести не могу.
— Но уж кодексы законов цитируете без запинки, — усмехнулась Сара. — Даже точек и заголовков не пропускаете. Идите к нам. Зима, похоже, затянулась, а поэзия позволяет мне хоть ненадолго забыть о тревогах.
— Боюсь, это письмо только прибавит тревог, — сказал Хоуп и помахал листком бумаги. — Подписано якобы Хозяином, но пожелания, которые здесь излагаются, меня смущают.
— От Картера! — воскликнула Сара, широко открыв глаза. — Читайте же скорее!
— Хорошо. Письмо адресовано мне, и написано в нем следующее:
Мне грозит беда. Какая именно — не могу объяснить из боязни того, что это письмо будет перехвачено, и тогда всему конец. Но я требую, чтo6ы кo мне немедленно прибыли Сapa, Енох и Чант. Я обнаружил путь, называемый Глубинным Переходом, им они и должны воспользоваться. Если у вас возникнут кaкиe-либo сомнения относительно подлинности письма, напомните Саре о нашем ночном разговоре у камина — мы гoвopили о том, что у нас с ней нет детей. Помните: я не стал 6ы никого из вас подвepгaть опасности без крайней необходимости.
— Далее подробно указано, как найти вышеупомянутый переход, — сказал Хоуп, — а в конце стоит вроде бы подлинная подпись Картера.
Он подал письмо Саре, та жадно пробежала его глазами и воскликнула:
— Это его подпись! У меня нет в этом никаких сомнений. Мы должны идти.
— Но погодите, миледи, — возразил Хоуп. — Подпись могла быть подделана. Анархисты это наверняка умеют.
— Но он пишет о нашем разговоре у камина. Это можно считать паролем. Кто ещё мог об этом написать, как не Картер?
— Вот на этот вопрос мы и должны ответить, — сказал Хоуп. — Кто-нибудь ещё мог знать об этом разговоре?
— Никто. Мы были одни.
— А он не мог кому-нибудь пересказать ваш разговор?
— Уж во всяком случае, постороннему человеку он бы ничего пересказывать не стал, — покачала головой Сара. — О таком не говорят походя. Может быть, он мог бы об этом рассказать Даскину, но больше никому. И даже если бы такое произошло, вряд ли рядом мог находиться кто-то из врагов, кто бы подслушал.