Обмануть судьбу
Шрифт:
Так Дементьев и сделал. После душа, растираясь полотенцем, пришел к выводу:
— Я свихнулся.
Это было похоже на правду. Никогда еще Геннадий не допускал таких сбоев в работе, как нынче.
И дело не только в том, что он упустил Грачева, неверно организовав засаду. Но и в том, что после провала отправился домой. То есть по инерции продолжал действовать так, как имел бы право поступать в случае успеха операции; тогда он мог
Все случилось так неожиданно и так ошеломило Дементьева, что его мозг просто не поспевал за событиями.
А ведь дело Грачева висит на нем, причем взял он его на себя по собственной инициативе.
А это значит, что преступник сейчас преспокойно может смотать удочки да еще и замести за собой следы. И следователь, точно верный сообщник, любезно предоставляет ему эту возможность, собравшись нырнуть в теплую супружескую постель.
Что это на него нашло, будто чьи-то злые чары действуют или, как говорят бабки, «бес водит».
Дементьев как был, нагишом, бросился к телефонному аппарату, зашлепал по паркету босыми ступнями.
Напуганная Анжелика, привыкшая видеть мужа в ровном, спокойном настроении, высунула голову из-за дверей спальни:
— Здоров ли ты, Мусик?
Но он свирепо рявкнул на нее:
— Спать, живо!
Принялся жать кнопки телефона, но палец то не туда попадал, то одну и ту же цифру нажимал дважды.
Отчаявшись, он набрал общеупотребительное: 02.
— Алло! Дементьев из городской прокуратуры. Свяжите меня с уголовным розыском... нет, с ГАИ... Срочно!
Общественный транспорт уже не ходил. Такси взять было не на что. Сергей тащился через пустынный город пешком. Он то плелся, едва передвигая ноги, то переходил на бег.
Путь его лежал к дому автомеханика Антона, а вернее — к его двору, где Грачев оставил свои «Жигули».
«Ехали медведи на велосипеде, — бормотал он, пытаясь, по обыкновению, подбодрить себя Ванечкиными стихами. Но веселые строчки на этот раз вселяли в него не бодрость, а уныние и зависть. — Счастливые медведи, им было на чем ехать. А еще счастливее — комарики, они и вовсе парили на воздушном шарике. А я? За что все это на меня свалилось? Вроде не так уж много и нагрешил на своем веку».
Надежда Егоровна наверняка бы сказала: «Сынок, нельзя спрашивать Господа: за что? Спрашивать надо: для чего? Всякую невзгоду принимай со смирением. Раз послано, значит, есть у Всевышнего какая-то цель, нам, смертным, непонятная. Пути-то Его неисповедимы».
Мать небось сидит сейчас у теплой
А наверху, на печи, сладко посапывает Ванечка, до отвала наевшийся румяных пирожков.
Прижать бы сейчас ладони к нагретой печной кладке. И забыться... Волки на кобыле, львы в автомобиле... Автомобиль — это выход.
Скорее же! Прибавить шагу!
Дементьеву уже удалось овладеть собой. Он говорил уверенно и по-деловому:
— Грачев, да. Сергей Николаевич. Проверить, является ли он автовладельцем. Если является — марку и номер автомобиля.
Прижав трубку подбородком к груди, он уже натягивал брюки, всовывал ноги в ботинки без резиновых наклеек. Наклейки ему без надобности. Он не станет больше бегать, а будет руководить поимкой преступника, сидя за столом в своем рабочем кабинете.
И спать он не ляжет сутки, двое — сколько понадобится. Пока дело не будет закрыто.
Дементьев не предполагал, что пройдет много времени, прежде чем будет раскрыто это преступление.
Двор дома, в котором проживал автомеханик Антон, был сплошь заставлен автомобилями.
«Жигуленок» Сергея стоял там же, где он его и оставил, но оказался с четырех сторон зажат другими машинами.
Вот незадача. Не краном же его отсюда вызволять, растерялся Грачев. Хорошо бы разбудить Антона, он наверняка знает тут всех владельцев. Указал бы, в какую квартиру постучаться, чтобы отогнали, к примеру, вот этот замызганный «Запорожец».
Но нельзя. Придется объяснять Антону, в чем дело. А после предательства Дементьева Сергей опасался посвящать в свои проблемы лишних людей, даже тех, кто безусловно заслуживал доверия.
Справа от «жигуленка» вальяжно подремывал красавец «вольво». В салоне его, как цветомузыка, перемигивались лампочки какой-то мудреной сигнализации.
— Прошу прощения, сударь, — извинился Сергей перед автомобилем и что было силы пнул иномарку ботинком по бамперу.
«Вольво» извинений не принял, возмутился и завопил на разные голоса. Сперва он закричал петухом, потом закуковал, словно отсчитывая годы чьей-то жизни. Не досчитав и до десяти, залился оглушительной трелью, точно гигантский соловей. И опять закукарекал, начал по новой.
После третьих петухов, как вспугнутая нечистая сила, из дому выскочила встрепанная хозяйка в норковом манто поверх ночной сорочки. Она вопила и ругалась, размахивая газовым пистолетом, в другой руке — балончик с «Дихлофосом».