Обманутая
Шрифт:
– Холлис… – прошептала матушка.
Я подняла руку, останавливая ее, не в силах отвести взгляд от Этана Норткотта.
– Я никогда бы не сказала этого ни единой живой душе… но я ненавижу тебя! – выдохнула я.
Он безрадостно усмехнулся:
– Я это говорил стольким людям, что и не сосчитать, но смысл слов всегда тот же: я ненавижу тебя.
– Этан, – спокойно произнес дядя Рид. – Извинись.
– Не беспокойтесь. Мне уже достаточно лгали. А теперь прошу прощения… – Я повернулась и ушла, высоко подняв голову, надеясь, что
За моей спиной сразу разгорелся спор, и мне было крайне неприятно, что спорят они из-за меня.
Я была достаточно горда, чтобы не заплакать, пока не добралась до своей комнаты. Я просто не понимала гнева Этана. Можно было подумать, будто я что-то сделала с ним собственными руками. Но я не делала.
Довольно долго я сидела у себя, в разочаровании, и гневе, и печали, и пришла наконец к простому выводу: я совершила некую ошибку.
Мне вообще не следовало приезжать в Изолт.
За три коротких дня мое присутствие проделало дыру в том, что осталось от великой семьи. Я измучилась из-за того малого, что могла бы добавить к их планам. Меня не приняли слуги, из-за меня могли испортиться отношения семьи с соседями, и после многих лет, когда со мной говорили свысока, я ничего другого не могла ждать и от Этана.
Нужно было уезжать.
Конечно, если бы я заговорила об этом, меня бы не отпустили, так что следовало просто сбежать. Мне совсем нетрудно было собрать свои вещи в сумки, в которых я все привезла, – у меня ведь было так мало того, что по-настоящему принадлежало мне.
Я быстро написала письмо, прося прощения, и оставила его на кровати. Было уже достаточно поздно, так что все наверняка легли спать или, по крайней мере, разошлись по своим спальням, и я тихо спустилась вниз, направляясь к кухне, к лестнице для слуг.
Я постояла у двери, осматриваясь, убеждаясь, что там никого нет. Наконец я пошла через кухню и тут же услышала судорожный вздох за спиной. Я повернулась и увидела у стены возле двери девушку, которую не заметила ранее.
– Ох! Это вы, мисс. Я могу чем-то помочь?
– Ты меня не видела. Понятно?
Я не стала ждать ответа, а просто направилась к задней двери, чтобы пройти к конюшне, которую мне показывала тетя Джована. Но останется ли еще она моей тетей? Если я сбегу? Я отбросила эту мысль. Мадж стояла там, отдыхая, но вскинула голову, как только почуяла мой запах.
– Привет, девочка. Хочешь снова увидеть Короа? Только отыщу седло…
Мне понадобилось какое-то время, чтобы найти, где хранится все нужное, но Мадж была готова, когда я положила на ее спину седло и сумки. Я накинула на голову капюшон плаща и надела перчатки, надеясь стать как можно более незаметной. Я понятия не имела, как переберусь через границу.
Мы тихо объехали дом, двигаясь к дороге. Она была единственным известным мне путем к границе. Потом я остановилась и оглянулась на особняк. И почувствовала, что мне прямо в сердце воткнули острый гвоздь. А потом, не в силах сдержать тоску, я заплакала. Я стольких уже потеряла против собственного желания, но сейчас боль была другой, потому что я сама решила
– Пожалуйста, простите меня, – шептала я. – Я просто не знаю, что еще можно сделать.
И, повернувшись, я двинулась в ночь.
Глава 8
Луна была далеко не столь яркой, чтобы освещать путь, так что я пустила лошадь шагом. И путешествие, и ночь оказались невероятно долгими. Я жалела о том, что мне не хватило ума взять с собой кинжал или что-нибудь еще, чем я могла бы защищаться. Вообще-то, мне уже хотелось оставаться невежественной леди во дворце или же послушаться матушку, просившую не покидать Короа… но нет. Даже если я не сумею завершить то, что начала, я ни секунды не стану сожалеть о том, что сделала.
Далеко не сразу я заметила всадника вдали, он вроде бы следовал за мной. Я видела, что он движется намного быстрее меня. Если я ничего не предприму, он догонит меня через минуту. Мне не хотелось сталкиваться в темноте с вором или с кем-нибудь похуже.
Моим первым порывом было сойти с дороги, спрятаться. Но если всадник уже видел меня, в том не было смысла. Второй идеей было пустить лошадь галопом, но это тоже едва ли получилось бы, учитывая, насколько плохо я знала здешние дороги. Однако, прежде чем я на что-то решилась, позади раздался голос:
– Холлис! Холлис, подожди!
Я натянула поводья, останавливая лошадь.
– Этан? Это ты?
Мое сердце бешено колотилось, я смотрела, как он догоняет меня.
– Куда-то собралась? – небрежно спросил он, очутившись рядом.
Я покачала головой:
– Откуда ты вообще узнал, что я уехала?
Он вздохнул, не в силах глянуть мне в глаза:
– Я видел.
Ну конечно же видел. Его комната была рядом с моей, и обе они выходили окнами на лужайки перед особняком. Почему я не догадалась убедиться, что он спит, прежде чем выйти?
– Я не вернусь! – с жаром заявила я. – Я не знаю, что ждет меня в Короа, но уверена, ты согласишься: будет лучше для всех, если я просто уеду. – Мне неприятно было чувствовать, что я готова заплакать, но я продолжила: – Как ты много раз подчеркивал, я не изолтенка, и я не родня вам по-настоящему. Будет лучше, если я просто… исчезну.
– Нет, не будет, – возразил Этан. – Ты вернешься обратно со мной. Да тебе в одиночку никогда и не добраться до Короа.
– Я что-нибудь придумаю.
– Холлис, ты со своим платьем справиться не можешь! Поворачивай назад!
– Тебе бы радоваться! – с горечью бросила я. – В конце концов, ты меня выгонял из дому с той самой секунды, как я приехала. Да и в любом случае, если ты видел, что я уезжаю, почему позволил мне уехать так далеко, прежде чем догнал?
– Потому что я хотел, чтобы ты уехала! Это ведь ясно. – Он все еще смотрел в сторону и покачивал головой. – А потом я понял, что на самом деле не могу этого допустить.
Я прищурилась:
– И почему же это?
– Потому что я знаю тебя, Холлис. – Он наконец бросил суровый взгляд на меня.