Обманутые иллюзии

Робертс Нора

Подыгрывая ему, Макс наклонил голову:

– Совершенно уверен.

– Может быть, вы лучше возьмете вот эту? – Люк показал на последнюю карту. – Нет? – но Макс твердо стоял на своем, и Люк громко сглотнул слюну: – Ну, ладно. Не забывайте, я еще только ребенок. Покажите, пожалуйста, вашу карту зрителям. Поаккуратней, чтобы я ее не увидел, – добавил мальчик, вытягивая шею и словно бы пытаясь искоса взглянуть на карту. – Хорошо, – дрогнувшим голосом, – теперь положите ее обратно в колоду, куда хотите. Теперь можете перетасовать их – или,

может быть, дадите мне? – с надеждой предложил Люк, собирая карты вместе.

– Нет, я и сам смогу это сделать.

– Потрясающе, – он тяжело вздохнул. – Когда вы их перетасуете, я срежу колоду и, как по волшебству, найду ту карту, которую выбрал этот замечательный джентльмен, – он полез в карман, достал оттуда воображаемый платок и вытер лоб. – Ну, достаточно. Достаточно, достаточно, вы уже долго тасовали. – Люк выдернул колоду, положил на стол, накрыл ладонями и прошептал: – Вот, почти нашел. И..! – он срезал карты и с торжествующим видом вытащил одну. Макс спокойно покачал головой, и Люк сразу упал духом: – Не эта? Но я уверен, что сделал все правильно. Погодите, – он опять сложил карты, побормотал над ними еще, и достал еще одну, опять неправильно.

– Что-то не в порядке с этой колодой. Думаю, вашей карты здесь вообще нет. Наверное, вы меня надули, – он вскочил и сделал несколько шагов в сторону зрителей: – Здесь кто-нибудь наверняка работает на вас. Вот вы, – он ткнул пальцем в Лестера, занятого телефоном и ставками. – Ну-ка, отдайте!

– Что отдать, приятель?

– Карту. Я знаю, что она у вас.

– Эй, – Лестер зацепил трубку на плечо и вытянул вперед обе руки: – У меня нет никакой карты, приятель.

– Ах, нет? – Люк провел ладонью по кругленькому брюшку Лестера до самого пояса брюк и извлек оттуда девятку червей. – Вы что же, собирались потом пойти на покер?

Лестер согнулся от смеха, а Люк тем временем протянул карту «зрителям», чтобы они ее узнали.

– Спасибо. Спасибо. Эй, но ты тоже неплохо поработал, – опять обратился он к Лестеру, – Может, тоже встанешь и поклонишься?

– Конечно, приятель, конечно, – развеселившись, Лестер встал. – Макс, он у тебя молодой да ранний, это уж точно!

Люк засиял от счастья. Но это все была ерунда по сравнению со смехом Макса!

– Вот, – Макс встал и доложил руку мальчишке на плечо, – вот это – настоящее представление. Давай посмотрим, можем ли мы вставить этот номер в программу.

– Без дураков? – от неожиданности Люк просто обалдел.

Макс взъерошил его волосы, довольный тем, что мальчик больше не напрягается от его прикосновений.

– Без дураков.

От Нового Орлеана до Лафайет ехать недолго. За рулем темного седана был Мышка, а Макс откинулся назад, закрыл глаза и готовился к предстоящему делу. Воровство не особенно отличается от выступления. Во всяком случае, для него – никогда не отличалось. В самом деле, много лет тому назад, он сочетал оба занятия. Тогда это было необходимо, чтобы выжить.

Теперь, став старше и опытнее,

он стал отделять свои выступления от воровства. Еще одна необходимость, чтобы выжить. Его имя становилось все известнее и известнее, и теперь было бы опрометчиво что-нибудь красть прямо у зрителей.

А Макс не был опрометчивым.

Конечно, кто-то скажет, что ему не надо было больше воровать ради сытого желудка и крыши над головой. Макс согласился бы с этим. И добавил бы, что, во-первых, тяжело расстаться с многолетней привычкой, а во-вторых, ему это просто нравилось.

Для ребенка, над которым издевались, которого не любили и бросили, воровство было доказательством самообладания и вызовом обществу.

Для известного мага оно стало предметом тайной гордости.

Он и среди воров был одним из лучших. И считал себя великодушным вором, так как аккуратно выбирал себе цель, отбирая лишь у тех, кто не особенно пострадал бы от потери.

Он редко работал так близко от дома. Макс считал это не только рискованным, но и нечистоплотным. Но правила создаются для того, чтобы их нарушать.

Закрыв глаза, он представлял себе блеск и красоту ожерелья из аквамаринов и брильянтов. Голубые и белые льдинки. Сам он предпочитал теплые камни – рубины, сапфиры. Эти сильные, густые краски говорят о страстях, о славе. Но о личных вкусах часто приходится забывать, когда думаешь о деле. Если его сведения были правильными, то эти аквамарины с огранкой «под изумруды» должны будут принести неплохую сумму после того, как их освободят от старой оправы.

У Леклерка уже был покупатель.

Даже минус одна десятая и расходы, подсчитывал в уме Макс, минус деньги в фонд на оплату колледжа Роксаны, недавно основанный фонд на оплату колледжа Люка – все равно останется премилая цифра.

Он улыбнулся сам себе. Макс обычно тонко чувствовал иронию происходящего. Итак, он – вор, заботящийся о процентах и фондах помощи.

Голодные годы научили его с почтением относиться к капиталовложениям. Его дети не будут голодать, у них будет возможность самим выбрать свою дорогу в жизни.

– Это здесь, Макс.

Макс открыл глаза и увидел, что машина медленно поворачивала. Вокруг – тихий квартал, деревья вдоль улицы и большие, красивые дома, которых почти не видно за ветками и цветущими кустами.

– Ага. Время?

Мышка посмотрел на часы, Макс тоже.

– Два десять.

– Хорошо.

– Система сигнализации совсем простая. Только перережь два красных проводка. Но если ты не уверен, то давай я пойду и сам все сделаю.

– Спасибо, Мышка, – Макс натянул тонкие черные перчатки. – Думаю, я справлюсь. Если сейф действительно такой, как сказал Леклерк, то на него мне понадобится от семи до восьми минут. Будь здесь ровно в два тридцать. Если я задержусь дольше, чем на пять минут, ты должен уехать, – на это Мышка только хмыкнул, и Макс похлопал его по плечу, – я должен быть уверен в том, что ты все выполнишь.