Обманутые иллюзии
Шрифт:
– Даже Макс не сможет заставить время повернуть вспять, petite [23] .
– Знаю. Понимаю. И не могу смириться. Он очень переживает, Мадам. Он уходит в себя, сидит все время один в кабинете, ищет этот проклятый волшебный камень. С тех пор, как в прошлом году Люк переехал, ему стало хуже.
Мадам сочувственно повела бровью.
– Мужчина становится мужчиной и нуждается в своем собственном очаге, Роксана.
– Он просто хотел, чтобы было куда женщин водить. Мадам скривила губы.
23
Детка (фр.)
– Что
– Да, да, – Роксана взмахнула рукой, закрывая тему. – Но он меня не интересует. Меня отец беспокоит. Не могу я достучаться до него, как это раньше мне удавалось;
и все с тех пор, как он увлекся этим проклятым камнем.
– Камнем? Расскажи мне про камень.
Роксана подошла к прилавку. Она взяла оставленную там Мадам доску с гадальными картами и стала перемешивать их.
– Философский камень. Это миф, Мадам, иллюзия. Как утверждает легенда, все, к чему бы не прикоснулся этот камень, обращается в золото. И… – она многозначительно взглянула на Мадам, – стариков делает молодыми. Больных здоровыми.
– И ты не веришь в такие вещи? Ты, всю жизнь прожившая рядом с волшебством.
– Я знаю, как работает волшебство, – Роксана разделила колоду карт на две части и стала складывать из них «кельтский крест». – Пот и работа, чувство времени и обман. Эмоции и драматизм. Я верю в искусство волшебства, Мадам, но не в волшебные камни. И не в сверхъестественное.
– Понятно. – Мадам свела брови над лежащими на прилавке картами. – И тем не менее, именно в нем ты ищешь ответа на те вопросы, которые тебя волнуют.
– М-м-м, – замеченная за изучением выкладки карт Роксана нахмурилась и покраснела. – Это я так, чтобы время скоротать. – Мадам схватила ее за руку в тот момент, когда она начала смешивать карты.
– Нехорошо прерывать гадание, – она нагнулась над картами. – Девушка вот-вот станет женщиной. Очень скоро предстоит путешествие. В прямом и переносном смысле.
Роксана улыбнулась. Тут уж она ничего не могла сказать.
– Мы отправляемся в круиз. На север, по Заливу Святого Лаврентия. Будем, конечно же, выступать. Макс считает это рабочим отпуском.
– Готовься к переменам. – Мадам сложила «колесо фортуны». – К исполнению своей мечты – если будешь умной. И к ее потере. Появится кто-то из прошлого. Придет печаль. Потребуется время для того, чтобы залечить раны.
– А карта смерти? – Роксана с удивлением почувствовала, как по телу пробежали мурашки, когда она посмотрела на ухмыляющийся скелет.
– Смерть преследует жизнь с первого ее момента, – Мадам нежно погладила карту. – Ты слишком молода, чтобы почувствовать ее дыхание. Но смерть приходит, когда ее не ждешь. Отправляйся в свое путешествие, pichouette , и учись уму-разуму.
Люк был не просто готов уехать. Ему ничего так не хотелось, как отправиться куда-нибудь из этого
Требования об оплате поступали с такой же регулярностью, как счета по закладной на недвижимость. Две тысячи туда, четыре сюда; итого получалось пятьдесят тысяч ежегодно.
Но не деньги волновали Люка. Их у него было предостаточно. Но ему приходилось сдерживать отвратительную тошноту, подступавшую к горлу всякий раз, когда он обнаруживала пустую открытку в своем почтовом ящике.
На ней обычно было написано «2 куска». Иногда «5 кусков», когда Кобба преследовали неудачи. А еще обратный адрес. И больше ничего.
Четырех лет Люку вполне хватило, чтобы убедиться в умственных способностях Кобба. Этот человек был куда хитрее, чем Люк когда-либо думал. Будь он дураком, истребовал бы сразу кругленькую сумму и быстренько бы ее просадил. Но нет, старый, хорошо владеющий ремнем Ал знал цену постоянному притоку денег.
Так что Люк был более чем готов уехать – ото всех этих открыток, от ускоренного пульса на шее, от беспокойства по поводу максовой одержимости найти несуществующий волшебный камень.
На судне у них будет слишком много работы, чтобы думать обо всех этих вещах. Там будут представления, заходы в порты и уже спланированное ими чистое «дело» в Манхэттене.
Когда у них будет свободное время, Люк планировал сесть у бассейна, надеть наушники, зарыться в какую-нибудь книгу и наслаждаться холодным пивом, которое будет разносить официантка с пышными формами.
В целом же, жизнь была прекрасна. На его счетах в швейцарских банках было чуть больше двух миллионов и примерно столько же вращалось в разных акциях, облигациях и на денежных рынках в Соединенных Штатах. Кое-какие более скромные средства были вложены в недвижимость. В его шкафу висели костюмы от «Севиль Роу» и «Армани», хотя он, как и прежде, предпочитал джинсы фирмы «Левай'с». Быть может, он и чувствовал себя более уютно в кроссовках «Найк», но на подставке для обуви красовались начищенные до блеска туфли от «Гуччи» и несколько пар ботинок фирмы «Джон Лобб». Он ездил на автомобиле старой марки «Шевроле Корвет» и летал на собственном самолете «Сессна». Ему нравились импортные сигареты и французское шампанское; кроме того, он питал слабость к итальянкам.
Короче, полуголодный карманник превратился в разборчивого любителя красивой жизни.
Поддержание этого имиджа стоило ему небольшого шантажа, а также подавления одного тоже небольшого, но изматывающего постоянного желания. Роксана.
Впрочем, Макс учил его никогда не подсчитывать, что чего стоит, если только речь не идет о гордости.
Люк с кружкой кофе в руке вышел на балкон, чтобы посмотреть на происходящее на площади Джексона. Там были девушки в красивых летних платьях, дети в прогулочных колясках, мужчины с висящими на шее фотоаппаратами. Взгляд остановился на трех чернокожих мальчиках, неистово отбивающих чечетку. Даже на расстоянии он слышал, как их ботинки резко стучали по бетонным плитам. Вокруг собралось немало народу и он порадовался за них.