Обманутые надежды, или Чего не прощает любовь (Женщина в клетке, или Так продолжаться не может)
Шрифт:
– Вы коллега моего мужа? – В голосе женщины появилась радость, а мне стало стыдно оттого, что я вру и ворую у этой женщины её мужа.
– Да, мы вместе работаем над одним важным проектом.
– Что с ним случилось? У него неприятности? Он мне звонил, а потом звонили какие-то люди и требовали денег.
– Вы уже заявили в полицию?
– Нет.
– Почему? – не поверила я своим ушам. – Ваш муж в беде, а вы не заявили в полицию. Вы просто обязаны это сделать, и чем быстрее, тем
– Это опасно. Если я заявлю в полицию, то его могут убить.
– Его могут убить и без полиции. Вы должны заявить. Его нужно искать.
– Извините, но это мой муж и моя жизнь, поэтому я лучше знаю, что надо делать. – Голос женщины резко изменился и стал холодным. – Как давно он пропал?
– Он пропал вечером, а сейчас уже утро.
– Это не срок для того, чтобы заявлять в полицию. Нам всем остаётся только ждать и надеяться.
– А вы ему деньги выслали?
– Простите, но я вас не знаю. На этот вопрос я смогу ответить только своему мужу.
– Мы все очень за него переживаем. Мы все хотим, чтобы он обязательно нашёлся живым и невредимым. Мы верим, что справедливость восторжествует. Мы его очень любим.
– Я в этом не сомневаюсь.
В этот момент из трубки до меня донеслась весёлая музыка, громкий смех и хриплый мужской голос, который говорил на всё том же безумно красивом, но совершенно непонятном мне французском языке. Женщина ему что-то ответила тоже на французском и резко бросила трубку. Я послушала гудки и с расстроенным видом протянула трубку Лейсан.
– Ну, что? – просто сгорала та от нетерпения.
– Странная она какая-то.
– Почему?
– Странная, и всё. Я ей представилась, а она мне нет. Невоспитанная, что ли?
– У неё муж без вести пропал, а ты говоришь о каком-то воспитании. Когда человек в такой ситуации, ему всё можно простить. Не стоит злиться.
– Да я и не злюсь. Я всё понимаю.
– Она в полицию заявила?
– Говорит, что боится, что Жана после этого могут убить.
– Но ты же ей ясно дала понять, что она обязана это сделать.
– У неё своё мнение на этот счёт, и оно в корне противоположно моему. Она сказала, что это её жизнь и её муж и она сама знает, как лучше, а как хуже.
– Ей же мудрые люди подсказывают.
– Видимо, она не любит подсказки.
– Она поверила, что ты коллега мужа?
– Вполне.
– Ну вот, а ты переживала. Позвонила и позвонила. Теперь мы хотя бы знаем, что со стороны семьи твоего француза никаких движений не будет. А жаль. Тома, тебя что-то беспокоит?
– Знаешь, может, я, конечно, ошибаюсь, – неуверенно начала я, – но мне показалось, что жена не слишком убивается по поводу того, что её муж в беде. Пока мы с ней разговаривали, там играла музыка и француз
– Где француз смеялся?
– В трубке, где ж ещё.
– Может, там просто телевизор работал.
– Нет. Уж что-что, а телевизор я отличить могу. Это был самый настоящий француз. А телефон ведь не мобильный, а домашний. Тебе не кажется странным, что в той ситуации, в которой сейчас находится жена Жана, совсем не должна играть музыка, да и смеяться никто не должен.
– Ты хочешь сказать, что должен играть траурный марш, а в трубке слышны рыдания?
– Я не знаю. Может быть, его семья не понимает всю серьёзность ситуации?
– Томка, да какая нам, в конце концов, разница, какие там тараканы у них в голове? Мы позвонили лишь для того, чтобы выяснить, ищет ли Жана полиция. Теперь мы точно знаем, что никто его не ищет и никому нет до него никакого дела. Может, хоть его начальник в полицию заявил?
– Думаю, жена бы про это знала.
– А вдруг они не общаются. – Лейсан хотела сказать что-то ещё, но в дверь позвонили.
Я ещё никогда в жизни не реагировала на звонок в дверь так, как среагировала сейчас. Услышав приятный музыкальный звонок, доносившийся из прихожей, я вскрикнула и посмотрела на подругу глазами, в которых был страх вперемешку с безумием.
– Лейсан, кто это?
Лейсан глянула на часы и удивлённо пожала плечами:
– Девять часов утра. Вообще-то я никого не жду. В такую рань.
Я схватила Лейсан за руку:
– Не открывай.
– Да не переживай ты так. Я только к глазку подойду. На цыпочках. Что я, чокнутая, дверь всем подряд открывать?
Лейсан встала со своего места и осторожно направилась в сторону двери. Я поднялась следом за ней и подошла к зеркалу, висящему в прихожей. Увидев своё отражение, я чуть не ахнула: бледное, слишком несчастное и слишком испуганное лицо. Под глазами чёрные круги и мешки, которые появляются только тогда, когда нет возможности хорошенько выспаться. Правда, стоит мне хорошо отоспаться, и они тут же исчезают. А глаза… У меня были такие глаза, глядя на которые хотелось не просто плакать, а орать от ужаса.
– Ничего не видно, – шёпотом сказала Лейсан и отошла от двери.
– Что значит ничего не видно?
– Вообще ничего не видно. «Глазок» пластырем заклеили.
Услышав последнюю фразу, я закрыла глаза и прислонилась к стене. Мне вдруг показалось, что, если Лейсан скажет ещё хоть одно слово, я просто потеряю сознание.
Глава 13
– Эй, есть кто живой или нет? – послышался за дверью хриплый мужской голос.