Обманутый муж

Литвин Светла

— Хорошего вечера, — бармен выставляет мне стакан с крепким алкоголем, проводит оплату и возвращает карту.

— Спасибо, мииилый, — тяну улыбку и с горькой усмешкой залпом выпиваю обжигающую жидкость.

Она противно скатывается по горлу и бухается в желудок, вызывая неприятные ощущения.

Не работает...

Я смотрю в опустевший стакан и возвращаю его на стойку. Мне становится совсем нехорошо, организм против такого ухода от реальности. Сквозь толпу я продираюсь к дамской комнате, хочу умыть лицо.

Возле длинной столешницы утыканной

раковинами, две девчонки что-то глотают и смеются. Я примерно догадываюсь что это и раньше я в эту сторону не смотрела, но алкоголь уже не помогает. Напиваясь, я уже чаще сплю так же плохо, как в редкие ночи своей трезвости.

— Девчонки, а... вы это... — я мнусь со словами, и две подружки начинают надо мной смеяться.

— На, подруга, угощаем, — одна из блондинок берёт мою руку и отсыпает в ладонь мутных кристаллов.

— Под язык, — со смехом говорит другая.

Я сомневаюсь всего секунду, но вспомнив, что мне нечего терять, следую инструкциям весёлых девушек. Сладковатые кристаллы быстро растворяются под языком и мозг пьянеет, с каждой секундой мне становится лучше и я смеюсь без причины.

— Идём подруга, — смеющиеся девушки подхватывают меня под руки, и мы вместе возвращаемся на танцпол.

Как бы мне ни было это странным, но я начинаю делать то, чего не делала, кажется, уже тысячу лет. Я танцую. Громкая музыка становится глуше, но вытесняет преследующие меня мысли. Перед глазами всё плывёт, и я теряю равновесие. Падаю, больно ударившись головой перед тем, как проваливаюсь в такое долгожданное и спасительное для меня бессознательное состояние.

Мне было так хорошо от пустоты. Ни снов, ни мыслей. Только резкий запах, ударивший в нос, заставил покинуть уютное местечко. Я очнулась. Голова раскалывалась на части, во рту всё пересохло, тело ломало как при гриппе, но я не успела ещё глаза открыть, надо мной, как удар грома разразился его голос.

— Диана! Давай, приходи в себя. Ну! Дана!

Превозмогая собственное тело, с закрытыми глазами я пытаюсь сесть, но не могу. В висках вены начинают так пульсировать, что, кажется, сейчас лопнут.

Это он!

Это мой Игорь!

Открыв глаза, я плохо его вижу, он уже стоит самой двери, а я у другой стены на кушетке, всё плывёт и сесть не могу, меня что удерживает.

— Игорь, — произношу пересохшими губами.

Как же я давно не произносила это имя вслух. Почти два года.

— Ты вообще понимаешь, что ты творишь? Ты же этим всем убиваешь себя! Сначала алкоголь, теперь ещё и до наркоты скатилась?! Ты однажды сдохнешь в подворотне!

А я смеюсь про себя и с вымученной улыбкой на губах пытаюсь показать ему большой палец вверх. Не получается. Руки не слушаются. Оглядываю себя. Я привязана к кушетке ремнями, в вене стоит катетер, от которого тянется прозрачная трубочка к флакону. Капельница.

Я в больнице.

— Неплохой финал, — говорю вслух и не жду от Игоря какой-то реакции, ему все два года плевать, как я существую.

Всё понимаю, не дура ведь. Да и каждой боли

есть своё обезболивающее, а у того в свою очередь свой побочный эффект. Парацетамол например печень разрушает, аспирин для желудка вреден. Алкоголь и наркотики вызывают смерть в подворотнях.

Ну бывает.

— Ляжешь в эту больницу на полный стационар. Пролечишься по полной программе. Минимум год. Получишь второй шанс, — говорит Игорь, отвернувшись в сторону.

От сказанных им слов у меня сердце готово выскочить из груди.

Что он такое говорит?

Я судорожно пытаюсь сфокусировать взгляд на его профиле и думаю уже совсем не о подворотне и своей не радужной кончине. В мыслях только одно желание, увидеть, какой же он теперь. Два года прошло. Смотрю и ничего не вижу, да и не слышу ничего кроме того, что у меня будет ещё шанс. Это алкоголь и кристаллы затуманили мой разум, а капельница ещё не помогла. И мне нужен этот шанс. Безумно нужен, иначе я погибну без Игоря. Я просто не умею без него жить.

— Я согласна! Я лягу! — часто киваю, запоздало ответив, но долго не думая, пока Игорь сам не передумал.

— Хорошо, тогда встретимся через год, — ошарашивает меня и выходит, медленно прикрыв за собой дверь.

Не чувствую боли врезающихся в руки ремней при попытке бежать за ним.

— Что?! Как? Игорь! Игорь! Не оставляй меня здесь! Не оставляй же! Прошу...— мой отчаянный крик срывается на сиплый шёпот, я не могу ничего больше произнести от нехватки кислорода.

Паника такая, что я забываю, как дышать. И нет рядом того, кто как сам кислород для меня. В глазах те самые звёздочки на чёрном фоне, даже не осознаю, что теряю сознание.

Я не знаю, сколько дней проходит после этого, в памяти они оседают редкими кадрами. Вот меня переводят в хорошую палату. Вот одну капельницу сменяют другой. Вот медсестра переворачивает мне подушку промокшую от слёз на сухую сторону. Подумав, приносит другую. Сухую с двух сторон. Думаю, что за уход за мной ей хорошо платят.

23

Спустя год лечения в клинике

За два безрадостных года жизни без Игоря мои родители много раз пытались меня привести в чувства. Я даже несколько раз лежала в подобной клинике, но всё заканчивалось моим отказом от лечения, а без согласия пациента такое невозможно. Да и успех мероприятия сомнительный.

Теперь же у меня появилась надежда. Слабенькая надежда, что мы будем с Игорем снова вместе и весь год я цеплялась за эту несчастную всеми силами. Она периодически помирала из-за отсутствия возможности общения с любимым. Звонки в клинике были разрешены, но редкие и только родителям. Я не звонила.

А сегодня в день своей выписки я очень нервничала, получая наставления своего куратора Бориса Львовича никак не могла отвести взгляд от дверей.

— Диана, ты всё поняла? — уточняет мой куратор, славный дядька, относившийся ко мне все эти триста с хвостиком дней, как родной отец.