Обманувшие себя

Кендрик Шэрон

К счастью, Меган добралась до спальни, не встретившись ни с кем. Сердце ее отчаянно забилось, когда она увидела, что свет в комнате еще горит, а Дэн развешивает одежду в одном из шкафов. Было что-то до странности интимное в этом незамысловатом, безобидном действии; даже более интимное, чем в перспективе провести ночь в одной комнате. Сама она распакует вещи утром.

— А, не спишь, — холодно сказала Меган, бросила свою одежду и мыльницу на ближайший стул и заметила, что Дэн уже успел достать откуда-то одеяла.

— Мне показалось,

что, если я заберусь в кровать, то это будет отдавать мелодрамой. — Дэн повернулся, его глаза его округлились и тут же сузились. Он издал сдавленный звук, в котором слышалась не то жалоба, не то негодование. — Ерунда! — бросил он негромко, пожирая ее глазами так, словно никогда в жизни не видел женщину в ночной одежде.

Меган смущенно посмотрела на себя. Белая накрахмаленная пижама, казалось бы, не может вызвать ничего, кроме безразличия. Самая смелая ее деталь — маленькие розочки, вышитые вдоль воротника.

— В чем дело? — спросила Меган.

— Думаю, сейчас ты сообщишь мне о своей девственности! — фыркнул Дэн.

Она швырнула косметичку на туалетный столик.

— Надо полагать, у тебя есть веские причины для того, чтобы задавать мне такие наглые вопросы?

— Меня на эту мысль навели белая материя и чисто вымытое лицо, — проворчал Дэн. — Даже странно, что ты не заплела косички и не вошла, распевая: «Мне папа не купит собачку».

— Могу и так, если это доставит тебе удовольствие, — заявила она с неприкрытым сарказмом. — Еще у меня есть черная атласная рубашка; может быть, она больше тебя устроит?

— Нет! — рявкнул Дэн и вдруг заметил насмешку в глазах Меган. — Ты издеваешься надо мной?

— Да, издеваюсь! Сколько комплектов ночного белья взял бы ты, выезжая на две ночи?

— Я тебе уже сказал, что не ношу пижам, — серьезно проговорил Дэн. — Вот так. Мы условились, что будем вести себя достойно в этом доме. Так как насчет девственности?

Она изумилась тому, что у него хватает наглости вторично задать этот вопрос. Но в то же время ее скорее восхищала, чем возмущала его откровенность.

— Насчет девственности? — угрюмо переспросила она. — Мне, между прочим, двадцать пять лет. Так что я, естественно, не девственница. А ты?

Дэн делано рассмеялся:

— Переходишь к оскорблениям?

— Не в большей степени, чем ты. — Меган посмотрела ему прямо в глаза. — Странно, что ты — в твоем возрасте! — находишь оскорбительным вопрос, который не постеснялся задать мне. Мы же в равном положении, верно?

Он посмотрел на нее долгим, изучающим взглядом, и тень улыбки тронула его губы.

— Если ты стремишься к равенству, тогда нам следовало бы бросить монетку, чтобы решить, кто первый принимает ванну. А то и одновременно… — Он с улыбкой взглянул на свою мыльницу. — Как ты полагаешь?

Но ответа дожидаться не стал — вышел из комнаты.

Войдя в ванную комнату, он поймал себя на том, что зациклился на вопросе: много

ли у нее было любовников? И сказал себе, что ему нет до этого дела.

К сожалению, его мать все еще стойко сопротивлялась предложениям об установке душа. Поэтому, чтобы не компрометировать себя окончательно, он принял единственно верное решение: лег в холодную ванну.

Весь покрытый мурашками, Дэн вошел в спальню и увидел, что Меган погасила свет.

Он тихо прикрыл за собой дверь и постоял несколько мгновений, привыкая к темноте, затем подошел к кровати. Сквозь щедро украшенные кружевами шторы Дэн мог угадать очертания тела Меган. Как он с горечью увидел, она плотно закуталась в шелковое одеяло. Он различал ее профиль на белом фоне подушки. Она вся такая чистая, милая, влекущая. Дэн ощутил уже знакомое тупое нытье в теле. Он взял пару одеял, тихо скользнул в постель и устроился рядом с Меган. Она почувствовала, как просела кровать под тяжестью его тела, и сделала над собой усилие, чтобы ровно дышать. Затем с легким стоном повернулась на спину и вытянула руки вдоль тела.

— Все в порядке. Я знаю, что ты не спишь, — произнес с соседней подушки довольный голос.

Теперь Меган уже не находила чего-то особенно интимного в распаковывании вещей. По-настоящему интимно теплое дыхание Дэна, согревающее ее щеку и подбородок…

Она лежала неподвижно и молчала.

— Меган!

— Что такое?

Она рывком села и включила лампу на прикроватном столике. Ее взору открылся обнаженный торс Дэна.

— Я, кажется, просила тебя надеть что-нибудь, — прошипела она. — Как ты смеешь ложиться голым?!

— Тсс! Перебудишь весь дом! — Его глаза сверкнули, когда он откинул одеяло, и Меган убедилась, что правила скромности соблюдены: на нем были шелковые фиолетовые спортивные трусы, прикрывающие бедра примерно на треть. — Видишь?

Меган быстро зажмурилась. К несчастью, она увидела больше, чем ей следовало видеть.

Это простой рефлекс? Или дело все-таки в ней?

— Меган!

Она отвернулась и заговорила почти в подушку, поэтому голос ее звучал глухо:

— Никаких «Меган»! Я тебе не Катрина, чтобы сходить с ума от одного взгляда серых глаз!

А то ему это неизвестно!

Дэн усмехнулся, завернулся в одеяло, и долгая ночь началась.

Прикосновение, легкое, как ветерок, как шепот, но, тем не менее, прикосновение.

Меган пошевелилась и сонно потянулась. Что-то тронуло ее волосы и извлекло из глубин подсознания некое эротическое воспоминание. Она поерзала, повернулась на бок, вытянула руку, ее пальцы встретили теплую шелковистую кожу и властно сжались, а голова устроилась на чем-то живом и теплом.

Дэн всматривался в ночную тьму. Белизна щеки, покоящейся на его груди, завораживала. Он видел, как блестят приоткрытые губы, бессознательно призывающие его. Его охватило желание, смешанное с чувством вины.