Обманы зрения
Шрифт:
Впрочем, злой сестра не была, гадости говорила из врожденного ехидства.
Что было особенно неприятно, жилось противной Марьянке просто великолепно. Все ее любили, всегда и во всем ей везло, никто и ничто не могли испортить ей хорошее настроение, поколебать уверенность в себе.
Мрачноватому и заносчивому младшему брату, тратившему колоссальные усилия на то, чтобы из-за маски хорошего мальчика, пионера — всем детям примера, не выглядывали нахальные длинные уши его собственного снобизма, было очень завидно.
Петька вздохнул с облегчением, когда сестрица на последнем курсе университета вышла замуж и вскоре отбыла с супругом в далекую и долгую заграницу. Это, конечно,
Отучившись в третьеразрядном ВУЗе, из тех, что насмешливо называют заборостроительными или макароносверлильными — но не идти же, в самом-то деле, в армию! — Петька отправился в трудовое плаванье по морям и рекам всяких НИИ. Благородство происхождения ни в коем случае не позволяло надрываться на рабочем месте. Внимательно прочитав кучу книг, повествующих о жизни высшего общества, милый юноша четко усвоил, как работать правильно, а как — нет. Лучше всего, конечно, не работать вообще, а жить на оставленный поколениями предков капитал.
Но в родной стране наследственный капитал был изжит как классовый враг, да и статью за тунеядство пока никто не отменял.
Словом, когда после разнообразных попыток совместить свой потом и кровью приобретаемый аристократизм с плебейской необходимостью думать о средствах для ведения достойного образа жизни Петьке подвернулось место директора кинотеатра, он без особых колебаний согласился. Кинотеатр был здоровенный, хоть и находился в почти «спальном» районе. Новый директор сразу развил бурную деятельность по проведению встреч зрителей с экранными звездами — очень уж приятно поиграть в хозяина светского мероприятия!
Одновременно с этой непрекращающейся светской вечеринкой ушлый граф пооткрывал в здании кинотеатра видеосалон, кафешку с бестолковым названием «Голливуд», мебельный магазинчик и еще много чего — благо, места было полно, а весело плещущиеся вокруг волны кооперации и малого бизнеса, со скоростью цунами затопившие родимые поля и огороды, нажурчали Петьке в уши кучу разнообразных идей и затей. Уголовный кодекс, согласно заветам Остапа Бендера, новоявленный коммерсант по возможности чтил, по крайней мере, на рожон не лез; с резвыми крепкими ребятками, предложившими любовь и дружбу, быстро сторговался. В общем, «процесс пошел».
Правда, далеко процессу пойти никак не удавалось.
Графу хотелось иного.
Заштатный, в общем-то, кинотеатришка, какие-то кафешки — магазинчики….Разве это достойный уровень? Разве это его масштаб? Мысленно Петька с удовольствием представлял себя в приятном и удобном правительственном кресле, или в роли успешного банкира, или воротилы нефтяного бизнеса. Как бы он был там на месте! Как бы он там развернулся!
Петеньке мерещились огромные кабинеты, уставленные тяжелой темной мебелью из натурального дерева; всё как в обожаемых фильмах из жизни богатых и знаменитых. Толстые драгоценные ковры заглушают шаги, длинноногие секретарши приносят кофе в чашечках Веджвудского фарфора и документы в папках натуральной кожи.
Вот Петр Кириллыч проводит совещание.
Сотрудники жадно ловят каждое слово руководителя. Все знают: он строг, но справедлив. И тут звонит телефон — это премьер-министр! Ему срочно требуется совет ближайшего друга и соратника. Получив от Петьки исчерпывающую консультацию по широчайшему кругу вопросов, благодарный премьер прощается, предварительно договорившись о совместном ужине.
Сотрудники внимают, благоговейно затаив дыхание.
Первый зам осмеливается выразить восторг:
Отсутствием полета мыслей граф не страдал. Он страдал от нереализованности своих фантазий. Все места были заняты невесть откуда взявшимися олигархами, не годившимися Петьке в подметки.
Пару раз Петруша «сходил замуж». Графинь, правда, не нашлось.
Куда-то они все подевались, эти графини!
К первой жене он быстро охладел. Родив ребенка, тургеневская барышня Лиза утонула в заботах о несимпатичном орущем младенце, и интерес к светскому мужу у нее сильно уменьшился. Воспринимать копошащийся и пищащий кулек пеленок в качестве наследника славного рода Чернышевых у Пети как-то не выходило.
Словом, он разочаровался.
«А что тут такого? — повторял он частенько, — Может ведь человек ошибиться?» С мягкой тихой Лизой граф развелся в три секунды, отослал ее вместе с отпрыском обратно к мамаше в Кунцево и стал платить алименты в размере ровно двадцати пяти процентов от своей официальной зарплаты.
Вторая жена, красавица Ольга, сбежала от графа сама.
Молоденькая актриса не оценила свалившегося на нее счастья холить и лелеять муженька, не получая взамен ожидаемой материальной и моральной отдачи. Большая любовь довольно быстро превратилась в свою противоположность; некоторое время Оленька поддерживала себя в тонусе, закатывая мужу хрестоматийные скандалы с битьем посуды, однако вскоре ей и это надоело. Укатив в Питер с театральной антрепризой, а главное, с ее режиссером, графиня номер два оставила экс-супруга в тягостном недоумении относительно причин сгоревшей любви и рухнувшего брака.
— Здорово! Ты уже на работе или только едешь?
— Уже подъехал. А ты что, всё дома балдеешь?
— Какое там! Разве с этой жизнью нормально расслабишься?
— Это уж кто как. Ты чего хотел-то, Петруччо? Ты говори, а то у меня встреча через три минуты.
— Да встретиться бы надо, пообщаться.
— Случилось чего, или так, просто?
— Не то, чтобы совсем случилось, но может! Дельце одно стоящее обсудить надо.
— Раз надо — обсудим. Ты подъезжай вечерком в «Подводную лодку». Часикам к семи подгребай. Пожрем вкусно, а заодно и потреплемся. Лады?
— Лады.
— Ну, бывай тогда.
— До вечера.
«Доктор Третьякова, пройдите, пожалуйста, на ресепшен. Доктор Третьякова…» Динамик ласково мурлыкал, в их Центре все позывные звучали очень нежно, на этом всегда настаивал главный врач и совладелец клиники, по совместительству Адин друг и бывший сокурсник Митя Конкин. У Мити было потрясающее чутье во всем, что касалось организации лечебного процесса. Начиная с подбора штатного персонала и приглашения консультантов и заканчивая цветом мебели в операционных и оформлением палат для иногородних больных, он все делал сам и всегда безупречно. Именно ему удалось переманить Аду Третьякову во вновь создаваемый офтальмологический центр из всемирно известной глазной клиники. Заполучить ее к себе хотели многие — это был тот редкий случай, когда добрая слава вприпрыжку бежала по дорожке, слава безупречного диагноста и глазного хирурга.