Обмен заложниками
Шрифт:
Джошуа в свои четырнадцать работал больше, чем взрослый. День походил на день — конвейерная штамповка. Шесть-тридцать. Убить будильник. Прийти в себя, проглотить хоть что-то и успеть разобрать почту. Простые запросы сбросить сестре, а заковыки закачать в наладонник. По дороге в школу созвониться с поставщиками и, главное, озадачить Рича спецзаказами.
На большой перемене вместо завтрака можно состряпать несколько ответов. Обычно клиенты разбрасывают запросы сразу на несколько адресов, даже не утруждая себя прятать список в «скрытую копию». Если не ответить до полудня, шансы зацапать заказ падают до нуля.
Шаблоны
Подпись всегда одинаковая — «До скорой встречи! Солнечный Джош». Слова о встрече на многих клиентов действуют магически.
Наоми, тридцатилетнюю безмозглую сестрицу, накрыл очередной приступ беременности — будто в этом мире кому-то нужен еще один черномазый! Теперь она скорбно сидит в салоне только до прихода Джоша, и ему остается всего ничего — в одиночку часов десять, до глубокой ночи. А по воскресеньям ей, видите ли, надо всем выводком переться в церковь, рвать связки и оттаптывать пятки. Пятый племянник подсядет на госпел еще в утробе. И догадайтесь, кому тем временем дежурить в салоне.
От такого режима можно слететь с катушек, но Джош не в обиде. Эльдорадо — понятие преходящее. Особенно в хай-теке. Поймал волну — плыви. Еще год, три, пять — и корпорации раздербанят частные лавки, а брейнинг из экзотического новшества превратится в полноценную индустрию. И до этого времени надо успеть заработать — если не на всю оставшуюся жизнь, то хотя бы близко к тому.
То утро началось с неожиданности — тихо сдохла младшая вирусоловка. Не системная, а «спамоедка». Пока Джош искал дистрибутив, во «Входящие» навалило всякого.
«Гороскоп на сегодня», прочел он, «Тема дня — правильное решение». В корзину.
«Джош! Спасибо за Таити! А есть сафари или что-то африканское? Желательно, женское…» Сестре.
«Здравствуйте! У вас есть спортивные ролики?..» Туда же.
«Сколько вы знаете женских имен на «А»…» В мусор.
«Если ты еще раз подсунешь мне «мазо» вместо «садо», тупая скотина…» Упс. В наладонник. Нет, Наоми просто редкая дура! Придется извиняться за ее ошибку — совсем нехорошо получилось.
«Никто не знает, где скачать «Русские идут»? Только в нормальном качестве…» Это еще что за хрень? Придется целиком читать — не поймешь, о чем и речь. А уже совсем пора бежать.
Рюкзак. Бутерброд, наладонник, ствол, ключи, бабки для Рича, ничего не забыл?
Посмотреть в глазок, у дверей чисто, выключить сигнализацию на пять секунд, «Всем пока!», выйти, захлопнуть дверь.
Здравствуй, Детройт!
— Хотела пожелать удачи! — директор, мумиеобразная кореянка пенсионного возраста, эмфатически стиснула его локоть. — Первый урок — как первое свидание! Я уверена, вы им понравитесь!
Коридоры школы еще пустовали. Преподаватели спешили разойтись по кабинетам.
— Надеюсь, — Адамс осторожно высвободился.
— Провожу вас, — по-своему восприняла его движение та. — Волнуюсь, будто сама иду. Конечно, белых учителей у нас давно не было. Кстати, не вздумайте представляться «учителем». У нас с этим строго, здесь не Нью-Йорк. Много адвокатских детей,
Ненатурально улыбнулась — мимическая композиция «Ну, мы-то с вами все понимаем, вот и не стоит лезть на рожон».
— Также поосторожнее с пристальными взглядами. Нет, я сейчас не про домогательства. Южные мальчики — очень мнительные и скорые в принятии решений. Тем более, вы сразу со старшего класса начинаете. На первое время — минимум диалогов, больше рассказывайте. Будут шуметь — не обращайте внимания. Микрофон вам новый поставили, не фонит, не шуршит. Колесико громкости выведено под стол, сможете прибавить-убавить абсолютно незаметно.
Остановились у дверей его класса.
— Спасибо! — Адамс попытался сразу войти внутрь.
— И загляните ко мне завтра утром! — директор снова схватила его за рукав. — Поделитесь впечатлениями!
Конечно, такой подставы, как смена школы, она от предков никак не ожидала. После того, как отец потерял работу в редакции, ясно было: где предложат место, туда и придется ехать. Детройт — не Аляска, что уж.
Город поразил Аксинию. Их фургончик — гигантский лось с привязанным на крыше бабушкиным креслом-качалкой вместо рогов — въехал в пустынные кварталы центра. Из-за опущенных ставен, из полутемных арок, отовсюду по чуть-чуть сочились рваные такты рэг-рэпа. Нет людей на улицах — лишь там и тут мелькнет закапюшоненная тень, рыкнет мотоцикл, блеснут отсветы невидимых фар. После кипящего жизнью Нью-Йорка этот город казался призраком.
Хорошо, если в одном здании из пяти угадывалось присутствие жизни. Свежая побелка, незапылившиеся тарелки антенн, подметенные пятачки перед входами. В одном из таких домов жила тетя Софи, мамина сестра, там же нашелся и свободный этаж под заселение. «Группироваться» здесь считалось выгодным, безопасным и престижным.
Почти неделю с мамой и бабушкой распаковывали вещи — отец уже на следующий день погрузился в новую работу и выныривал лишь дважды в сутки — за утренним кофе и во время ужина, изливая на домочадцев впечатления.
— Как можно ограничивать писательскую свободу? — взмах свернутой в рулон газетой. — Неужели они думают, что сидя в отсеке, как радист подводной лодки, я напишу больше или лучше, чем дома?
Бабушка невозмутимо покачивалась в кресле, попыхивая сувенирной индейской трубочкой. Мама сочувственно кивала — получалось в такт креслу.
— И как нам прикажете себя называть? — кричал отец в другой раз. — Великий романист может публиковать по восемь томов в год — ему пишем мы вчетвером! Кто — мы? Литературные афроамериканцы! Черная четверка! Ах, тсс! Даже слово «черный» может быть использовано против вас! Белый, знай свою «миранду»!
Отец болезненно относился ко всем этническим вопросам — отработав без сна и отдыха всю Нью-йоркскую Олимпиаду и вернувшись в редакцию героем — шестьдесят репортажей, восемнадцать интервью — одно эксклюзивное! — он обнаружил за своим рабочим столом симпатичного эфиопа из корректорского отдела. Обвинение в пропаганде расизма, позволившее вскоре уволить отца без выходного пособия, сначала казалось глупой шуткой, потом чудовищной провокацией, потом циничной рокировкой.
— Это все из-за того интервью, — снова и снова повторял отец своей безмолвной аудитории. — Бедняга Смит, он думал, что поделится со мной славой!