Обменные курсы
Шрифт:
– Не забудьте, прослушивается, – напоминает Стедимен, осторожно приближаясь к автомобилю, как будто тот заминирован. – Ничего не говорите, пока я не включу радио. – Он складывает зонт, открывает дверцу, забирается в машину; через мгновение оттуда доносится стоголосый военный хор. Стедимен машет Петворту, чтобы тот садился.
– Да, ехал от самого Лондона, – объясняет он, включая фары, одна из которых освещает деревья над головой, другая – брусчатку под колесами. – Как только пересекли границу, фары вывалились на дорогу. А в Слаке и отвертки такой
Дождь хлещет в лобовое стекло; Стедимен рывком трогается с места, машина подпрыгивает на брусчатке. Впереди дребезжит розовый трамвай.
– Поехали, – говорит Стедимен. – Здесь всего двадцать минут. Мы вынуждены жить в дипломатическом ква-ква… в дипломатическом квартале, чтобы за нами могли приглядывать.
– Кто-то впереди, – говорит Петворт. Темная фигура на мгновение мелькает перед машиной и тут же отпрыгивает на тротуар.
– Пристегнитесь, если не сложно, – просит Стедимен. – Здесь не разрешают ездить без ремней. Ничего удивительного. Пешеходы ничего не соображают. Дорожные правила идиотские.
– Вот как?
– Да, вроде того, чтобы пропускать машину, которая выезжает справа, – говорит Стедимен, не пропуская машину, которая выезжает справа. Водитель бибикает. – И хамы редкие. Неудивительно, что многие наши оказываются в ку-ку-кутуз-ке. Город уже себе представляете?
– Немного, – отвечает Петворт.
– Я буду называть только самые основные здания. Это ЦК Партии, – говорит Стедимен, указывая на спортодром, – а это – Госиздат, – продолжает он, указывая на Военную академию. – Небольшой город, быстро привыкаешь. Ну надо же! Перегородили дорогу.
Косоглазые фары и впрямь осветили бело-красный шлагбаум поперек дороги. По обе стороны шлагбаума – будки; из каждой выходит солдат с «Калашниковым». Вспыхивает прожектор, слышатся крики.
– Думаю, мы здесь не проедем, – говорит Стедимен.
За шлагбаумом Петворт видит белую брусчатку, знамена и много официальных зданий.
– Это Пляшку Пъртыуу, – замечает он. – Насколько я знаю, по ней проезда нет.
– Да? – изумляется Стедимен. – Значит, мы немного сбились.
Солдаты стоят по обеим сторонам машины, тыча в окна дулами автоматов.
– Пардон! – кричит Стедимен в окно и дает задний ход. Машина задевает бетонную тумбу и, очевидно, человека, который шел следом, потому что офицер с большими звездами на погонах и портфелем в руке принимается колотить по крыше.
– Простите, – кричит Стедимен в окно. – Эти люди совершенно не умеют переходить дорогу.
Солдаты орут; машина мчится задним ходом.
– Если свернуть здесь налево, окажетесь на центральном бульваре, – советует Петворт.
– Ах да, я же рассказывал вам, где что. Это спортодром. – Стедимен указывает на ЦК Партии, потом на Дворец культуры. А это – Дворец ку-ку-культуры. Свет красный или зеленый?
– Красный, – отвечает Петворт, вцепляясь в сиденье.
– Да? А-а-а-гх. Ладно, теперь мы на правильной
– Очень мило с вашей стороны меня пригласить, – говорит Петворт.
В машине грохочет военная музыка, перед магазинами на центральном бульваре движутся блестящие зонтики, тоскливая очередь выстроилась в кинотеатр, чтобы посмотреть фильм под названием «Йыпс». Розовые трамваи дребезжат, развозя по домам фабричных рабочих и сотрудников ХОГПо, крупнейшего работодателя страны.
– Приятно снова принимать куль… принимать культурного гостя, – говорит Стедимен. Он едет посредине бульвара, по трамвайным рельсам. – Вы, наверное, не знаете, но вообще я тут больше всего занимаюсь авариями.
– Я так и понял, – отвечает Петворт.
– Кстати, скажите, это по вашей части, какую бы книжку послать англичанину в тюрьму? Я думаю насчет Пру-пру-прус-та. Долгое чтение, верно?
– Зависит от вкуса, – говорит Петворт. – Этот человек любит экспериментальный модернизм?
– Точно не знаю, – отвечает Стедимен. – Он – водитель грузовика.
– Наверное, лучше не Пруста, – говорит Петворт. – Может быть, «Сагу о Форсайтах».
Городской центр остался позади, трамваев больше не видно по сторонам улицы тянутся жилые дома. Дорога идет под гору.
– Приятная, тихая часть города. – Стедимен машет рукой в сторону грязного ветрового стекла. – Как насчет скрэббла [18] ?
– Что, сейчас? – изумляется Петворт.
– Нет, конечно, – отвечает Стедимен, – сейчас я веду машину. Я по поводу передачи в тюрьму.
18
Скрэббл – игра буковками на доске, известная у нас как «Эрудит».
– В скрэббл играют вдвоем, – говорит Петворт.
– Да, – после секундной задумчивости соглашается Стедимен. – Да, наверное, это отпадает. Представляете, переехал крестьянина.
– Вы? – спрашивает Петворт.
– Нет, разумеется, нет, – отвечает Стедимен. – Он. За это его и посадили. Смешные они, это крестьяне. Когда видят приближающийся мех… механический предмет, их первая реакция – ринуться наперерез. А первая реакция здешних водителей – жать на газ и давить. Только иностранцам это не разрешается. Ну вот, старик, приехали. Наш дом.
Они остановились. По одну сторону улицы застыл гротескными силуэтами темный парк, по другую выстроились основательные серые здания. У кариатид под балконами дырки от пуль Добавили к старым пупкам новые. Перед каждым подъездом – белая будочка с солдатом.
– Дипломатическая защита, – говорит Стедимен. – Теперь минуточку подождите.
Он обходит машину, встает спереди и, глядя на Петворта через лобовое стекло, снимает «дворники». Когда дипломат подходит к пассажирской двери, оба «дворника» торчат у него из пиджачного кармана и покачиваются перед носом.