Обменные курсы

Брэдбери Малькольм Стэнли

– Нет, – отвечает Петворт.

– Однако миссис Петворт есть? – продолжает пытать Баджи. – Брак не обошел вас стороной?

– Да, – отвечает Петворт.

– Надеюсь, она очень мила, – замечает Плитплов.

– Да, – говорит Петворт.

– Вы не взяли ее в Слаку, – произносит Баджи. – Это упущение или сознательный расчет?

– Она не очень здорова, – отвечает Петворт. Плитплов смотрит на него через стол.

– Надеюсь, вы не забыли ей позвонить?

– Мистер Плитплов, мне припоминается, что мы как-то посылали вас на летний семинар в Кембридж, –

говорит мисс Пил, перегибаясь через стол.

– Кого, меня? – восклицает Плитплов.

– Вы знаете этот семинар, доктор Петворт? – спрашивает мисс Пил.

– Да, я иногда читаю там лекции.

– Нам иногда удается отправить несколько человек на учебу, – говорит мисс Пил. – Это очень сложно, здешние власти всегда пытаются подсунуть вместо них кого-то своего. Кажется, мы посылали вас три года назад, мистер Плитплов.

– В Кембридж? – спрашивает Плитплов.

– Да, в Кембридж, – отвечает мисс Пил.

Магда входит забрать тарелки из-под супа; Стедимен встает, чтобы еще раз наполнить бокалы.

– Секрета ждать уже недолго! – восклицает Баджи. – Я училась в Оксфорде, слушала историю у А. Дж.П. Тейлора. Меня знал весь университет – из-за моего бюста.

– Разумеется, – галантно произносит Плитплов. – Неудивительно.

– Конечно, он уже не тот, – говорит Баджи. – Годы не щадят даже самые выдающиеся творения природы и человека.

– О, напротив, он всё так же великолепен! – восклицает Плитплов. – Вы согласны, доктор Петворт?

– Вы очень добры, – отвечает Баджи. – Хорош, возможно, но не великолепен. Не высший сорт, но вполне достоин того, чтобы его посетить.

– Так вы были в Кембридже? – спрашивает мисс Пил.

– В восхитительном Кембридже? – повторяет Плитплов. – Возможно, и был. Однако вы должны понять мою растерянность. В моей стране, если изучаешь английский, надо обязательно учить и русский, так поддерживается баланс. Поэтому сегодня я в Москве, завтра, возможно, в Кембридже. Тут я изучаю Горького, там – Троллопа. Тут я посещаю Большой, там – Ковент-Гарден. В Москве я изучаю марксистскую эстетику, а в Кембридже, если это был Кембридж…

– Тоже изучаете марксистскую эстетику, – подхватывает Баджи Стедимен.

– А когда много ездишь, легко всё перепутать, не правда ли, доктор Петворт? – говорит Плитплов.

– Всё сливается, – кивает Петворт.

– Кембридж и Москва? Неужели? – с сомнением произносит мисс Пил. – Я не думала, что их так легко спутать.

– Разумеется, в памяти остаются некоторые отличия, – отвечает Плитплов.

– Какие, например? – спрашивает мистер Бленхейм.

– В России пахнет едой и кошками, – говорит Плитплов, – в Англии – собаками и спиртным.

– Вижу, у вас тонкое чутье на культурные различия, – замечает Баджи.

– Нельзя ли уточнить, – говорит мисс Пил, – вы были в Кембридже или нет? Я уверена, что мы оплачивали вашу поездку.

– Минуточку, минуточку! – восклицает Баджи. – Вот и секрет! Гвоздь программы!

Из кухни выходит Магда, массивная, в черном платье, неся перед собой серебряное

блюдо под крышкой.

– Он здесь, ваш секрет? – спрашивает Плитплов, привставая от любопытства.

– Поставьте на стол, Магда, – говорит Баджи. – Большое спасибо. Давайте попросим нашего почетного гостя совершить церемонию открытия. Я всегда считаю, что гостей следует приставлять к делу. Прошу, Энгус.

Под взглядами собравшихся Петворт снимает крышку. На блюде рядами лежат бурые, мясистые, кожистые предметы, немного похожие на печеные экскременты.

– О, какой восторг! – кричит мисс Пил.

– Bella, multabella! [20] – подхватывает Бленхейм.

Только Плитплов, не разделяя общего восхищения, недоверчиво подается вперед.

– Вы знаете, что это? – спрашивает Баджи.

– Конечно, – отвечает Плитплов, не веря своим глазам. – Сардельки.

– Британские сардельки, – говорит Баджи.

20

Прекрасно! (лат.)

– От Маркса и Спенсера, – подхватывает мисс Пил.

– Секрет – это сардельки? – недоумевает Плитплов.

– Вам, должно быть, стоило огромного труда выписать их из Англии! – восклицает мисс Пил.

– Вообще-то они прибыли вчера, с дипломатической почтой, – отвечает Баджи. – Тем же самолетом, что и вы, Энгус.

– Давайте освободим бокалы, – говорит Феликс Стедимен. – Думаю, пора перейти к кра-кра-красному.

– Этот прием по поводу сарделек? – спрашивает Плитплов.

– По поводу приезда Энгуса, – отвечает Баджи, под столом стискивая Петворту коленку, – но мы хотели доставить всем удовольствие.

– Я тоже расскажу секрет, – говорит Плитплов. – Даже здесь, в Слаке, при всей своей отсталости, мы изобрели сардельки.

– Ах, но не такие, как эти, – возражает мисс Пил.

В ночи лихорадочно вспыхивают неоновые надписи «МУГ» и «КОМФЛУГ», огромная луна с любопытством смотрит через стекло, как несколько британцев на чужбине берутся за ножи и вилки, чтобы приступить к вожделенной трапезе. К сарделькам, естественно, подают некое подобие картофельного пюре, бутылку красного томатного соуса и красное вино, которое Стедимен разливает со словами: «Здесь есть отменные вина, которых не найдешь в Англии; к сожалению, это не такое».

Пламя свечей подрагивает; только Плитплов по-прежнему выглядит ошарашенным.

– Как я объясню своим студентам такой национальный характер? – спрашивает он. – В разгар исторического процесса, в наши нелегкие времена, когда повсюду дипломатические угрозы, вы собираетесь ради сарделек. Не это ли зовется флегмой?

– Просто скажите им, что британцы умеют делать настоящие сардельки, – говорит Бленхейм.

– Боюсь, это не такое уж удовольствие для вас, Энгус, – говорит Баджи. – Вы, вероятно, едите их постоянно.