Обнажая душу убийцы
Шрифт:
– Господин Ван…
– Сначала ответь мне, как так случилось, что кто-то с невероятной точностью пронюхал когда, где и как и куда направляется наш кортеж с поставками? Это был грёбаный, тщательно спланированный взрыв. Диверсия. И знаешь, что ещё? Камеры наблюдения чисты в это время, а это значит, кто-то хорошо постарался. КТО-ТО, намного лучше тебя выполняет свою работу. Да, Тиссет?
Мирэя никто не решался перебить, даже посмотреть в его сторону боялись. И он продолжил спустя несколько секунд.
– И я на тысячу процентов уверен, что знаю, КТО это сделал. Но мне не подкопаться теперь. Я не могу только на
– Мой господин, прошу дать мне шанс всё проверить. За это время взломов не было обнаружено… – Начал несмело оправдываться Тиссет.
– Да!? Не обнаружено? Серьёзно?! – Мирэй вскочил с кресла и подошёл вплотную к бедному компьютерному недогению. – Я не сниму с тебя шкуру сейчас только потому, что хорошего айтишника найти очень сложно. Но если ты не узнаешь мне всех деталей взрыва через пятьдесят часов, так и быть, в моем клане на одного программиста станет меньше! Пошел вон! У тебя ровно двое грёбаных суток! Не обнаружено у него. – Мирэй направил свой строгий взор в мою сторону и к горлу подкатила желчь. – Крэй, может, ты как-то прокомментируешь или прояснишь эту ситуацию? Ты ответственный за отправки, если мне не изменяет память, а ей пока не с кем. Так КАК вышло, что такое вообще произошло?! – он закончил предложени у меня прямо над ухом, подойдя вплотную.
– Всегда все шло гладко, господин Ван, никто не ожидал такого. Работала налаженная годами команда, все было под контролем, это непредвиденная ситуация… – я запнулся.
– Это ты, Вар – НЕПРЕДВИДЕННАЯ ситуация у меня! – со злостью выпалил глава, – совсем расслабился! Лично всё контролировать должен был!
Я сглотнул, не решаясь ничего сказать, а должен был. Но будто онемел. Думал только о том, что из этого зала живым уже никто больше не выйдет.
– Тебе нечего мне сказать, Вариус?
– Простите, господин Ван, я подвел вас. И жду справедливого наказания для себя и бойцов.
– Наказания он ждёт…
Все стояли молча, опустив голову, понимая, что сейчас от решения и приказа главы зависело многое.
ВСЁ.
Мирэй немного успокоился. Он прекрасно понимал, что не может сейчас лишиться такого количества бойцов, которые давно занимались поставками. Но был вправе казнить каждого, кто стоял перед ним. Именно это, наверняка, где-то в его голове подсказывал наш кодекс, который каждый из нас прекрасно знал наизусть. Надежда была лишь на один пунктик в этом своде законов клана: илекти – неоспоримая, истанная власть и сила, у которой есть право изменить любое решение, любой приказ, любое действие по своему усмотрению.
Мирэй сел обратно в кресло и отдал приказ арминам, стоявшим по его левую руку:
– По сорок ударов кнутом, каждому из мичиди, – он тут же развернулся снова к нам,– а когда оклемаетесь, будьте готовы к ответным действиям, пойдете у меня в первых рядах. Хочу чтоб каждая собака Дэлун, вздрагивала от одного только имени нашего клана!
К каждому бойцу подошли по двое и стали выводить их из зала по одному. Когда всех вывели, ко мне тоже подошли двое. Я и не думал сопротивляться. Но тут Мирэй приказал всем выйти и подошёл ко мне максимально близко:
– Ты понимаешь, Вариус, что я должен был убить тебя за такой крупный промах?
– Да, господин.
–
– Благодарю вас за снисходительность ко мне, господин Ван. – я уважительно поклонился, как полагалось.
– Но. Я не могу оставить тебя совсем безнаказанным. И заранее понимаю, что Ния возненавидит меня за это. И что мне прикажешь тогда с тобой делать?
– Я прошу вас о таком же наказании, как у моих бойцов, господин.
– Справедливо. Ты сам это сказал. – Мирэй позвал двоих бойцов.
– Проводите господина Крэя вниз. Наказание то же. Но он пойдет самостоятельно.
Как бы я не относился к нашему главе, после этого стал уважать его сильнее. Он обладал строгостью и справедливостью, при том, что носил репутацию самого молодого и дерзкого главы из всех четырех кланов.
– Благодарю, господин Ван. Вы справедливы.
Мирэй больше ничего не ответил. Что ж, могло быть намного хуже. А так, я можно сказать, легко отделался.
Я спустился в наши катакомбы под резиденцией. Многие бойцы уже получили свое наказание и их отвезли домой, но вероятнее – в больницу. От некоторых стен все ещё резонировали приглушенные крики и всхлипы. Мороз пробежал по моей коже. Я вошёл в наш так называемый тир, именно здесь мы пытали и выбивали информацию у вражеских кваэров, пойманных на нашей территории. Символично даже, что теперь я оказался на их месте.
Я снял с себя полностью верх и остался в одних брюках. Связывать мне руки никто не стал. Я сам подошел к стене лицом и уперся в нее ладонями, прекрасно зная насколько будет больно. Это было не впервые, меня уже наказывал прежний глава, но тогда было всего лишь десять ударов. Адски больно, но не смертельно. И я был привязан, чтоб не дёргаться. А сейчас, по собственной воле отказался от веревок. Возможно не стоило…
– Господин Крэй, вы готовы?
– Да. Не тяни.
– Господин… – боец протянул мне деревяшку, чтобы зажать ее в зубах, не прокусить себе язык от боли и не раскрошить зубы.
Я покачал головой из стороны в сторону, отказавшись и от нее.
При Юрэе у него в синги служил один мощный парень, который славился именно исполнением наказаний кнутом. Однажды наказывая одного из мичиди, он перебил ему позвоночник с двенадцатого удара. Жертвы его наказаний редко выживали. Мирэй такого зверства не допускал. Все же, он был более милосердным к своим подчиненным. По крайней мере, сейчас мне очень не хотелось снова проверять новую теорию на себе.
Я застыл, уткнувшись в бетонную стену лобом. И злился, но не на своих палачей и не на главу, а на себя. На то что вообще допустил это.
Словно негромким ударом молнии прогремел свистящий звук кнута, рассекающего воздух. Первый глухой и сухой удар по спине наверняка рассек кожу, я стиснул зубы и буквально почувствовал, как вниз потекла горячая вязкая жидкость. Острая и резкая боль пронзила все тело до костей. Я выгнул спину, но не сильно. Только первый удар, а мне уже хотелось сбежать. Идея с тем, чтоб мне привязали руки казалась теперь не такой бредовой, да и деревяшкой я все же зря побрезговал. К чему было вообще мое бахвальство? Я стиснул зубы настолько сильно, что они заскрипели друг об друга.