Обнажая Сердце
Шрифт:
Глядя на его удаляющуюся фигуру, я поправляю платье, чтобы тоже пойти и освежиться. Я едва кладу руку на дверь дамской комнаты, когда Таша ее распахивает. Ее удивленный взгляд сканирует меня.
— Что, ради всего святого, я пропустила, Хейлз?
Мой рот искривляется.
— Давай-ка я тебе расскажу, Таша, — я вздыхаю. — Брэд — главная персона нон-грата для Дэниела. Я провела с ним одну ночь греха в прошлом, а сейчас ты с ним встречаешься. Как тебе такое чудовищное совпадение? — сухо говорю я, возвращая ей взгляд, возмущенный и раздраженный.
— Ты можешь подумать над несколькими вещами, пока я буду блевать, — я хлопаю ее по руке, улыбаясь мрачно и цинично, она копирует мою улыбку. Затем иду к первой из стоящих справа кабинок.
— Это, на самом деле, ужасная шутка, дикая и неправильная, должна быть одним из утерянных предсказаний Нострадамуса о катастрофе… — хотя она бормочет свои слова, они все равно достигают меня, прежде чем захожу кабинку, и я коротко и иронически фыркаю в знак согласия.
До конца мероприятия мы с Дэниелом стараемся не пересекаться с моей лучшей подругой и ее парой. Вечер неприятно затягивается из-за воинственного настроения Дэниела и моего желания вернуться домой и все исправить. И, слава Богу, наконец-то, вечер подходит к концу.
Когда мы идем к машине, то мучительно вспоминаем наши счастливые шаги. Спокойный бриз сменился декабрьским сквозняком. Когда приехали, мы были двумя переплетенными душами, а уезжаем разделенными.
Глава 14: Покатился снежный ком
Дэниел опускается на кровать рядом со мной, откидывается на кучу пухлых подушек и сохраняет очевидную дистанцию. Я поворачиваюсь на свою сторону, рассматривая его вблизи. От увиденного, сердце падает и разбивается о землю. Дэниел все еще одет в смокинг, но без бабочки, руки закрывают лицо.
Несмотря на почти несуществующее расстояние между нами, я понимаю, что сейчас мы не можем быть еще дальше друг от друга. Всем своим сердцем я надеюсь, что за закрытыми глазами он не представляет какую-нибудь ужасную картину меня вместе с Брэдом. Страх, что наши отношения могут пойти по наклонной, безжалостно меня терзает.
— Дэниел… Ты в порядке? — мягко спрашиваю я, зная, что он даже близко не в порядке, но все равно спрашиваю, просто ради того, чтобы начать разговор. По моим венам растекается тревога от одной мысли, что может произойти.
— Боже, Хейли, — говорит он из-под щита своих рук. — В моей голове проносится такое количество херни, — он преувеличенно вздыхает. — Так что, нет, Хейли, я не в порядке, и не собираюсь притворяться.
Когда я тянусь к его руке, он вздрагивает и быстро вскакивает. Он выходит из комнаты и бормочет, резко и непреклонно:
— Я собираюсь немного поработать, — даже не взглянув в мою сторону.
Ты имеешь в виду, что не хочешь быть рядом со мной…
Я решаю перестать докапываться и дать ему остыть,
Я роняю платье на пол, бросаю лифчик в сторону гардеробной и залезаю в кровать. Прежде чем выключить свет, включаю «Evanescence» на своем айподе, пытаясь успокоить свое обозленное состояние.
Когда я просыпаюсь от очень беспокойного сна и двигаю рукой по половине кровати Дэниела, обнаруживаю нетронутый холодный и пустой матрас. Я поворачиваюсь, чтобы проверить время. Далеко за полночь.
Стряхивая остатки сна, надеваю футболку Дэниела. С противоположной стороны дома доносятся приглушенные звуки, которые становятся громче, пока я, избавляясь от алкогольного тумана, бреду по коридору.
Приглушенные звуки превращаются в громкую музыку, когда подхожу к спортзалу. Я замираю, открыв дверь, смотрю на вспотевшего Дэниела в предрассветном свете. Агрессивный рок играет на заднем плане, а Дэниел избивает грушу. Лишь одно слово мне дается выцепить из ревущей музыки — «радиоактивный».
Я съеживаюсь.
Сделав шаг вперед, я прекрасно знаю, что уткнусь в тупик. Он никогда по собственному желанию не расскажет, по крайней мере, не словами.
Я это сделаю. С меня хватит игнорирование наших разногласий! Но понимаю, чтобы это сработало, я должна оставить свое самолюбие за дверью.
Когда Дэниел останавливается, чтобы поднять с пола бутылку с водой рядом с ним, замечает меня. Он смотрит на меня несколько напряженных мгновений, сжав губы в тонкую линию, затем вопросительно поднимает брови над раздраженными глазами. Я двигаюсь к пульту, лежащему на скамье для жима, и выключаю музыку, затем сажусь туда, где лежал пульт, скрестив ноги.
— Давай поговорим об этом, — говорю я уверенным, но мягким голосом.
— Нет.
Я замолкаю, подбирая правильные слова, способные достичь его, не выпустив из него внутреннего тигра. В это время я смотрю на его напряженное лицо. Капля пота медленно стекает от виска к сжатому подбородку. Его волосы сырые, пряди прилипли к лицу. Грудь голая, загорелая и блестящая от пота. На нем все еще брюки, а ноги босые. Картина горячей грубой мужественности.
— Даже не произноси его имя, — предупреждает он.
Я молча продолжаю изучать его, уставшая и глубоко погруженная в свои мысли.
— Даже не думай о нем, — и следующие слова, вылетевшие из его рта, произнесены тихо и невнятно. Уверена, они предназначались не мне, но те, что разобрала, были о боязни заразить мое тело и способности вынашивании его детей.
Я углубляю взгляд. Звук его голоса и весь воздух вокруг него не может быть более яростным. Он просто и чисто взбешен, а я? Я не могу быть более довольной. Мне приходится бороться с желанием ухмыльнуться на подтекст его слов, и знаю, что если мои губы хоть немного дернутся вверх, псих вырвется на свободу.