Обнаженная для любимого

Стил Джессика

Однако теперь она могла проводить вечера дома с матерью, к которой, по мнению Ромилли, постепенно возвращалось душевное равновесие. Об этом свидетельствовали часы, проводимые на пленэре и в студии.

А из разговоров с матерью она узнала, что Льюис Селби разведен. Что его бракоразводный процесс также был непрост. Сам же мистер Селби, со слов матери, персона сугубо положительная. О своей бывшей второй половине он не сказал ни единого дурного слова, и это опять-таки характеризует его с хорошей стороны…

— Ты не хотела бы позировать мне обнаженной, Ромилли? — неожиданно

спросила мать. — Я не принуждаю, но мне бы очень хотелось написать тебя.

— Буду только счастлива! — поспешила ответить Ромилли, удивив этим и себя и мать.

Элеонор постаралась скрыть изумление от такого поспешного согласия дочери, которую привыкла считать патологически стеснительной.

— Так он уже на пенсии, этот Льюис Селби?

— Нет пока. Официально собирается выйти на пенсию только через три года. Он работает в телекоммуникационной корпорации. Занимает какой-то высокий пост. Я в этом не разбираюсь, поэтому не спрашивай… Но он сказал, что у него есть преемник, который постепенно освободит его от большего числа повседневных обязанностей, так что он сможет основное время проводить за городом, — сообщила Элеонор таким тоном, словно для нее этот факт имел решающее значение.

Ромилли внимательно присмотрелась к своей матери.

— Я понимаю, что очень тебя обидел, Ромилли, — вновь подступился к ней Джефф Дэйвидсон. — Но неужели одна моя ошибка способна все перечеркнуть?

— Всё? — удивленно переспросила Ромилли. — К счастью, и перечеркивать-то нечего. Я знаю тебя всего три месяца. Я не чувствую к тебе никакой привязанности. Ты действительно обидел меня. Но сейчас это не имеет для меня никакого значения.

— Совершенно?

— Именно, — заверила его девушка.

— Ты с кем-то встречаешься, не иначе, — озлобленно предположил Джефф.

— Не думала, что у тебя эксклюзивные права на меня. — Ромилли рассмеялась, довольная возможностью отомстить.

— Вовсе нет… Не вижу в этом ничего зазорного. Ты привлекательная девушка. Полагаю, у тебя немало поклонников. Я понимаю это… и принимаю.

— Ты бессовестно блефуешь, Джефф. Это очевидно. Прекрати. В наших отношениях нет смысла. Так что забудь и живи дальше, — решительно проговорила она.

Ее больше волновали другие отношения, те, которые в этот момент завязывались между Элеонор и Льюисом. За последние два дня новый сосед был у Элеонор дважды и оба раза подгадывал так, чтобы Ромилли не было дома.

Приехав домой пообедать, девушка узнала, что Льюис посетил маму вновь. Ромилли опасалась задавать прямые вопросы, но закинула-таки удочку.

— Он уже завершил восстановление дома Сары?

Ответ оказался прелюбопытным.

— Он предложил мне поужинать сегодня вечером с ним, — доверилась дочери Элеонор.

— Ты приняла приглашение?

— Нет! Конечно же, нет! — поспешила ответить мама.

— Странно, — отозвалась дочь. — А стоило бы, — добавила она, хотя ни разу не встречала пресловутого Льюиса Селби. — Почему ты отказалась, мама?

— Я чувствую себя так глупо, но я сказала ему правду, — пролепетала художница.

— Какую

еще правду?

— Призналась, что уже давно никуда не выходила без своей дочери.

— А что же он?

— Сказал, что приглашает нас обеих, — с робкой надеждой в глазах проговорила Элеонор.

— Тогда мы идем вместе, — решительно заявила дочь.

— Нет, милая.

— Почему?

— Меня переполняет страх. Одно дело — чай… Но ужин — это серьезно, — прошептала женщина.

— Ужин наедине — это серьезно. А ужин в присутствии дочери — это просто ужин, — заверила ее Ромилли.

— Я не уверена, что ему понравилась идея поужинать втроем, — замялась в нерешительности мама.

— Он сам это предложил, не так ли?

— Так-то оно так. Но это явно не то, чего ему хотелось бы.

— Я полагаю, тебе все же стоит принять приглашение этого Льюиса Селби, — уверенно произнесла Ромилли, видя, как матери необходима ее поддержка.

— Думаешь?

— Уверена.

— Он хотел бы свозить нас в лондонский ресторан. Я уже и припомнить не могу, когда в последний раз была в Лондоне, — мечтательно произнесла Элеонор.

— Ты бы могла заехать за мной на работу, и мы вместе отправились бы в Лондон, — предложила матери Ромилли.

Девушка понимала, насколько эта встреча с интересным мужчиной волнительна для ее мамы. Бедняжка не только давно нигде не бывала, она, верно, совершенно забыла, каково быть желанной женщиной.

Конечно, эта встреча тоже своего рода стресс. Но стресс, безусловно, приятный. Элеонор давно уже не была так воодушевлена и так вдохновлена общением с человеком. Чуть ли не каждый день она натягивала на каркас новый холст. Ее профессиональные планы становились, как никогда, смелыми. Ромилли счастлива была засвидетельствовать это возрождение. Однако не без доли волнения. Никто не может знать наперед, чем закончится то или иное многообещающее начинание…

Решено было встретиться в галерее, в которой всегда можно было увидеть что-то из старых работ Элеонор. Мать чувствовала себя здесь словно рыба в воде.

Ромилли скромно наблюдала со стороны приветствия, объятья, светские поцелуи. Это был определенно мир ее матери, известной художницы Элеонор Ферфакс, подписывавшей свой картины девичьей фамилией «Мэньен». Вошли двое — пожилой седовласый представительный мужчина среднего роста в элегантном костюме, а с ним другой — моложе, высокий, подтянутый и складный.

— Льюис! — воскликнула мать и пошла ему навстречу.

— Элеонор! — Лицо пожилого господина также просияло улыбкой. — Рад видеть тебя… А вы, должно быть, дочь Элеонор, Ромилли? Приятно познакомиться.

— Мне тоже приятно, мистер Селби, — отозвалась Ромилли.

— Для вас — просто Льюис, — сказал Льюис Селби и мягко пожал руку Ромилли. — А это мой преемник, Нэйлор Карделл. Он выразил желание познакомиться с талантливыми работами Элеонор Мэньен.

Нэйлор и Ромилли также пожали друг другу руки. Элеонор и Льюис принялись болтать, прохаживаясь вдоль экспозиции. Со стороны могло показаться, что они знают друг друга всю жизнь.