Обнаженная жара
Шрифт:
Виктор Падилья повесил голову, и Таррелл понял, что они его достали.
Через двадцать минут Таррелл и Каньеро встали перед вошедшей в отсек Хит.
— Есть! — нестройным хором доложили они.
Она оценила их восторг.
— Поздравляю, ребята. Хорошая работа. И я кое-что накопала. Собственно, я как раз жду ордера.
— На кого? — поинтересовался Таррелл.
— Ты первый. — Никки села за стол лицом к ним. — Пока оформляют ордер, займите меня рассказом.
Таррелл подкатил два кресла, а Каньеро разложил перед собой записи.
— Все как мы ожидали:
— Забавно, что все это большое дело заварилось из-за пустякового правила: не стучать, — вставил Каньеро.
— В общем, он зарабатывал карманные деньги шпионя. Платили ему, если информация оказывалась горячей. Там двадцатка, здесь полтинник; думаю, набегало не так уж мало. И все шло прекрасно до одной майской ночи, когда ему в машину ввалилось большое дерьмо.
— Рид Уэйкфилд, — подсказала Никки.
— Нам это известно, но тут Виктор клянется, что кузен ему о той ночи ничего не рассказывал: обронил только, что дело обернулось плохо и лучше ему ничего не знать.
— Эстебан хотел защитить брата, — предположила Хит.
— Если брат не врет, — добавил Таррелл.
Каньеро перевернул страницу.
— В общем, мы так и не узнали, что именно тогда произошло.
Хит могла бы заполнить несколько пробелов, но хотела сперва выслушать историю, как она есть.
— На следующий день Эстебана выставили с работы, сославшись на какую-то неопределенную жалобу клиента. Он лишился приработка, приобрел дурную славу, и пришлось ему возить лук и салат вместо важных персон. Он собирался подать иск…
— Потому что с ним дурно обошлись, — Таррелл процитировал рекламный слоган Ронни Стронга.
— Но передумал, потому что некая колумнистка, услышав от него, что случилось той ночью — как видно, это относилось к Риду Уэйкфилду, — предпочла заплатить, лишь бы парень не поднимал шума. Вероятно, боялась утечки информации до выхода книги.
Здесь Никки не удержалась:
— Кэссиди заплатила ему целую сотню?
— Нет, штук пять, — поправил Таррелл. — А к большим деньгам мы сейчас перейдем.
— Эстебан захотел большего и решился на двойную игру. Он позвонил человеку, о котором писала Таун, и пригрозил, что опубликует все, что видел той ночью, если не получит здоровый, кусок. Кусок оказался не таким уж здоровым.
— Падилья получил сотню штук, — подхватил Таррелл, — а на следующий день ему добавили удар ножом. Кузен Виктор перетрусил, но денежки возвращать не стал: решил что пригодятся в тех местах, где его не найдут.
— Вот что мы нарыли, — заключил Каньеро. — Рассказ интересный, но имени человека, которого тряс Падилья, мы так и не знаем.
Оба уставились на ухмыляющуюся во весь рот Никки.
— Но ты-то знаешь, да? — спросил Таррелл.
Тоби Миллс, звезда команды «Янкиз», позировал в аудитории престижной школы Стейвесант [147] в Бэттари-Парк-Сити, держа чек на миллион долларов: пожертвование в пользу новой спортивной программы городских школ. Зал был полон учеников, преподавателей, администраторов и, само собой, представителей прессы — и все они аплодировали ему стоя. Детектив Хит воздержалась от аплодисментов.
147
Стейвесант — престижная школа, названная в честь губернатора Новых Нидерландов Питера Стейвесанта (1612–1672).
Никки пожалела, что рядом нет Рука. Тем более что отсюда было всего несколько кварталов до его мансарды, и она надеялась, что журналист, если поспешит, еще успеет на финальную сцену. По дороге она пыталась ответить на его звонки, но телефон переключался на автоответчик. Оставлять важное сообщение в записи не позволяли правила, так что она наговорила следующее:
«Понятно: когда я работаю, ты висишь на хвосте, а когда работаешь ты, я, значит, не мешай? Ну, надеюсь, работа у тебя идет. И у меня тут кое-что происходит, позвони, когда это услышишь».
Журналист, конечно, будет в ярости, что пропустил такое, но она, так и быть, ответит на все его вопросы. Впервые за долгий и трудный день Никки улыбнулась.
В очередной раз повернувшись к камере, Тоби заметил Хит, и его сияние померкло. Увидев это, Никки задумалась, стоило ли являться на торжество. Ей вспомнилась сцена на авианосце. Но бейсболист не бросился бежать. Он спокойно пожал руку талисману команды, в костюме семнадцатого века изображающему Питера Стейвесанта, помахал всем на прощанье и прошел прямо к ней.
— Вы поймали нашего психа?
Никки, не покривив душой, ответила.
— Да. Давайте найдем место, где можно поговорить.
Она уже обеспечила себе такое место и, проводив Миллса в компьютерную лабораторию, жестом предложила ему сесть. По дороге спортсмен заметил Таррелла и двоих в форме и на его лице появилась странная усмешка. Один из полицейских остался у дверей, второй прошел через комнату и загородил собой узкое окно.
— Что происходит? — спросил Миллс.
Никки ответила вопросом на вопрос:
— А Джесса Риптона здесь нет? Я думала, он не пропустит подобного торжества.
— Верно, он собирался прийти, но позвонил и сказал, что решает срочный вопрос со спонсором и чтоб его не ждали.
— А где его искать, не сказал? — поинтересовалась Хит. Ни в офисе, ни на квартире Брандмауэра не застали.
Миллс оглянулся на классные часы.
— Без десяти девять. Пожалуй, пьет второй мартини в «Булее». [148]
Детектив Таррелл, не дожидаясь указаний, двинулся к двери. Когда он взялся за ручку, коп, стороживший снаружи, посторонился, выпуская его.
148
«Булей» — ресторан знаменитого нью-йоркского шеф-повара Дэвида Булея, расположенный в Трайбеке.