Обо всем по порядку. Репортаж о репортаже

Филатов Лев Иванович

В сообщении привлекло другое. Мимоходом, как о чем-то само собой разумеющемся, было упомянуто о технике и скорости, а упор делался на то, что 19- летний голландец, будучи хрупкого сложения, наделен неиссякаемой энергией и неистребимой волей к победе. И фотографии должны были доказать именно это: на первой позировал худенький юнец с аккуратным про­бором школьника, на другой он буйно радовался голу, на третьей, как петушок, наскакивал на судью, годяще­гося ему в отцы и раза в два его массивнее. Были приведены слова вратаря английского «Ливерпуля» Лоуренса, пропустившего от юного голландца в двух матчах три мяча: «Я не мог угадать, собирается ли он дать пас, начать дриблинг или пробить по цели». Комплимент

не общего свойства — наблюдение про­фессионала. В 19 лет так владеть собой и мячом — большая редкость.

Фотоочерк был напечатан, заочное знакомство с Круиффом состоялось.

А увидел я его в деле на стадионах ФРГ в дни чемпионата мира. К тому моменту он был знаменит, как Пеле. Бразильский «король» только что ушел в тень, и все взоры перекинулись на Круиффа, вожака сборной Голландии, внезапно из безвестности шагну­вшей к рампе и потому особенно импонировавшей всесветной аудитории, обожающей чудеса.

У Круиффа к чемпионату вся грудь была в орденах: и его клуб «Аякс» трижды подряд выигрывал Кубок чемпионов, и два «Золотых мяча» хранились у него дома.

Но награды лишь отчасти характеризовали Круиф­фа. Тогда у всех на устах был термин «тотальный футбол», его связывали с «Аяксом», со сборной Гол­ландии, с тренером Михелсом, а чаще всего с Круиф­фом. Иными словами, титулованный форвард имел славу первооткрывателя, сказавшего новое слово в футболе, что повыше, чем репутация сильного игрока.

В начале семидесятых годов «тотальность» выгля­дела модерном, доступным далеко не всем, ее изучали, к ней примеривались и от чемпионата мира ждали полной ясности.

Стадион в Гельзенкирхене, матч Голландия — ГДР. Самое первое впечатление от Круиффа—мальчишест­во и увлеченность. Это было странно, потому что ему 27 лет, возраст расцвета, он знаменитость, его только что приобрела у «Аякса» богатая испанская «Барсело­на», он не мог не знать себе цену. Но это было и пре­красно, ибо счастлив тот мастер, которому, несмотря на возраст и заслуги, футбол в радость, как и в те дни, когда он с нетерпением ждал своего часа.

Худое лицо с впалыми щеками, легко рассыпающа­яся прическа, которую он не спешил поправить, мель­кание по зелени газона беленьких игривых подошв его бутс, ловкость лавирования среди преследователей и сторожей, словно он, как в детской возне, удирал, не позволяя никому себя коснуться.

А когда игра закрутилась, вскипела, Круифф от­крылся в зрелом искусстве. Приходилось вертеть голо­вой и напрягать внимание, чтобы не терять его из виду. Форвард, он оказывался в любых точках поля, за исполнением любых обязанностей, даже на месте за­днего центрального защитника, «чистильщика». Складывалось впечатление, что Круифф поступал так, чув­ствуя себя хозяином игры, обязанным наведываться всюду, где могло понадобиться его участие. Он играл и руководил, собственным примером заставляя парт­неров быть верными избранной для всех линии. И ата­ка, и оборона, и отбор мяча касались всех, кто был в оранжевых, огненных, жарких футболках, все долж­ны были уметь сделать то, чего требовал момент, отвергнув старые представления о разделении труда, никому не дозволялись паузы и простои, постоянно в движении все десять.

В футболе давно ощущалась потребность ухода из-под гнета строгих тактических схем — это генераль­ная линия развития игры, ради нее пускались на раз­ные ухищрения, но никто до голландцев, до Круиффа не заходил так далеко, никто так решительно не менял строя всей игры.

Тот матч сборная Голландии выиграла 2:0 без каких-либо затруднений, он был для нее не из сложных.

А следующий, полуфинальный, ей предстояло про­вести с бразильцами. Испытание по всей строгости.

Прекрасная была игра, одна из тех, по которым складывается суждение о чемпионате в целом. Брази­льцев одним движением и скоростью

не одолеешь, более всего они не выносят, когда их подолгу оставля­ют без мяча. В отчете об этом матче, удивленный увиденным, я написал: «Кто тут бразильцы?!» Сопо­ставление с изощренными в технике мастерами от­крыло еще одну сторону классного тотального фут­бола. Не будучи внешне столь пластичными, как бра­зильцы, угловатые с виду голландцы не уклонились от вызова посостязаться в тонкой работе с мячом и вы­шли победителями. А Круифф так тот просто отводил душу в этом состязании, оно его вдохновило, прибави­ло интереса.

Два красивейших гола увенчали игру — именно иг­ру — голландцев. Они были похожи: прорыв по флан­гу, передача в центр на бегущего партнера и удар по летящему мячу. В первом случае комбинационный рос­черк принадлежал Круиффу и Неескенсу, во втором — Кролу и Круиффу. Роли и пасующего, и забивающего Круифф исполнил безукоризненно.

Оказался прав тот безымянный автор, который в 19-летнем голландце выделил неиссякаемую энергию и неистребимую волю. Таким же выглядел Круифф и в 27 лет, это было его человеческой сутью, его природным даром. Он как нельзя лучше был создан для того футбола, который избрал для себя.

Он выделялся бы и в команде среднего достоинст­ва. Его счастьем стало, что одновременно с ним вы­двинулась группа больших мастеров: Хаан, Рисберген, Крол, Янсен, Неескенс, Реп, Ренсенбринк, Сурбиер, Ван Ханегем... Мастеров, которым по плечу и по нраву была игра нового направления. Голландская сборная во главе с Круиффом была нова, как в витрине на Елисейских полях, любой непредвзятый наблюдатель не мог не вообразить ее чемпионом.

Финальный матч голландцы проиграли сборной ФРГ —1:2. Объективно рассуждая, ничего несуразно­го в этом нет. Их противники в том году были сильны как никогда, среди них было достаточно звезд— Майер, Беккенбауэр, Мюллер, Фогтс, Брайтнер, Бон­хоф. Да и коса нашла на камень: сборная ФРГ вовремя уловила тенденцию и перестроилась согласно требова­ниям тотального футбола.

Все это так. И, однако, осталось загадкой, почему не нашел себя в том матче, матче всей его футбольной жизни, Круифф. Он начал с поразительно дерзкого рывка на первой же минуте, в результате которого был назначен пенальти, забитый Неескенсом. Но больше ничего ему не удавалось. В гущу борьбы он не вторгал­ся, на себя ничего не брал, лишь помогал, подыгрывал, подавал угловые, бил штрафные, но не руководил, не вел партнеров за собой, выглядел в лучшем случае советчиком, подсказчиком, суфлером.

Как такое могло случиться, судить не берусь. Тот день, 7 июля на стадионе в Мюнхене, не стал днем Круиффа. Большой футбол не так уж объясним, как может показаться, и эта загадка — одна из многих, хранящихся в его долгой истории.

Пеле дважды участвовал в финальных матчах чемпи­онатов мира и оба раза был их героем и в памяти остался не только искуснейшим, но и победителем. Круиффу не судьба была повторить путь Пеле, стать с ним вровень.

А в заслугах перед футболом Круифф способен потягаться с кем угодно. И с Пеле тоже. Если великий бразилец создал образец игрока, то Круифф — образец игры. Желание подражать вызывали и другие звез­ды — Диди, Копа, Чарльтон, Беккенбауэр, и это шло футболу на пользу. Но они становились примером для мастеров определенного круга обязанностей — свобод­ных защитников, диспетчеров, атакующих хавбеков. Круифф, как и они, оказал влияние, имел последовате­лей в разных странах. Скажу больше: в каждом из ныне играющих футболистов есть что-то от Круиффа. Хотят они того или не хотят, думают об этом или не думают, получается у них или не получается, но, играя в футбол, который мы называем современным, они продолжают начатое Круиффом и его партнерами по «Аяксу» и сбор­ной Голландии. Вот уж истинно — звезда путеводная!