Обольщение ангела (Сердце ангела)

Грассо Патриция

Нежная белая береза, строгий вечнозеленый тис и величественный дуб стояли рядом, как старые друзья, в одном из дальних уголков графского сада. Пятеро дочерей графа, в возрасте от трех до десяти лет, и сама графиня окружили тисовое дерево и смотрели вверх на черноволосую девушку, удобно устроившуюся на самой крепкой ветке.

– Ты поняла?.. – крикнула графиня Басилдон, положив руки на свой заметно округлившийся живот (она была на восьмом месяце беременности). – Ты слушаешь меня?

Роб Макартур глубоко вдохнула чудный

аромат садовых цветов и посмотрела вниз на своих маленьких кузин. Проведя уже целый год в Англии вместе с дядей Ричардом и его семьей, Роб полюбила их, как любила бы родных сестер, которых у нее, увы, никогда не было.

– Я вас слушаю, тетя Келли.

– А вы слушаете? – спросила графиня, повернувшись к дочерям.

Пять маленьких девочек с готовностью кивнули, одновременно тряхнув черными как смоль локонами, точно пять одинаковых куколок одна другой меньше.

– Все, кто соберется сегодня ночью вокруг костра, получат по веточке тиса, – поучала их леди Келли. – День Всех Святых – это праздник в память о наших предках, а тисовое дерево символизирует смерть и возрождение. Эти веточки напомнят нам о связи с нашими близкими, вторые уже перешли в лучший мир. Вы понимаете?

– Да, – хором ответили девочки.

Графиня подняла взгляд на племянницу.

– А ты? – спросила она.

– Я знаю, о чем вы говорите, тетя Келли. – Роб бросила вниз несколько веточек тиса, и кузины кинулись поднимать их. Сверху она увидела дядю, идущего к ним.

– Ваш отец идет, – объявила она.

Возле клумбы появился Генри Талбот. Заметив, что вся семья собралась в дальнем уголке сада, он ленивой походкой направился к ним.

Увидев его, Роб вздохнула.

– Ах, он, наверное, самый красивый мужчина в нашем королевстве.

– Поэтому я и вышла за него замуж, – подтвердила графиня.

– Я говорю не о дяде Ричарде, – засмеялась Роб, – я имела в виду вашего брата Генри.

– Роб влюбилась! Роб влюбилась! – пропищала восьмилетняя Блис Деверо. – Роб влюбилась в Генри.

– Тише, болтушка! – шикнула на нее Роб. – Он услышит.

– Я не болтушка, – обиделась Блис.

– Зато ты ябеда, – показала сестре язык десятилетняя Блайт Деверо.

– Нельзя обзываться, – укоризненно сказала старшей дочери леди Келли.

– Да, кузина Блайт, лучше неискренний комплимент, чем грубая правда, – поддразнила ее Роб, игнорируя укоризненный взгляд тетки.

– Ну, как продвигается подготовка к празднику? – спросил граф, подходя к своему семейству.

– Прекрасно. – Графиня улыбнулась и дотронулась до живота. – Как видишь, я не стала сама влезать в этом году на дерево.

– Папа?

– Что, дочка? – Ричард Деверо посмотрел вниз на свою шестилетнюю Аврору.

– Вот, возьми, – протянула она ему веточку тиса.

– Спасибо, дорогая, – сказал он, беря ветку.

– Папа! Папа! – раздались сразу два голоса.

Ричард посмотрел сначала налево, потом направо.

Рядом стояли его трехлетние близнецы: Самма и Отма.

– Как называют человека, который любит муравьев ? – спросила Самма.

– Его зовут дядя! – крикнула Отма.

Все, кроме графа, засмеялись.

– Кто это вам сказал? – требовательно спросил он.

– Дядя Генри, – в один голос ответили девочки.

Граф встал и повернулся к жене со словами:

– Скажите вашему брату, чтобы он не распространял свою испорченность на наших детей.

– Ну вот еще! – с негодованием вскричала Роб со своей ветки. – Генри вовсе не испорченный!

– Благодарю за заступничество, леди, – проговорил глуховатый голос позади графа.

Роб улыбнулась Генри Талботу, и все нежные чувства, которые она испытывала, отразились на ее лице. Заметив понимающую ухмылку на лице своего дяди, она перестала улыбаться и позвала:

– Генри, ты поможешь мне спуститься?

– С удовольствием. – Генри встал под деревом и, когда она спрыгнула, ловко поймал ее. Они стояли так близко, что тела их соприкасались.

У Роб закружилась голова, когда она очутилась в его крепких руках. Его небесно-голубые глаза гипнотизировали девушку.

Не торопясь выпускать ее, не размыкая объятий, Генри наклонился, их губы почти соприкоснулись. Но в самый последний момент Роб отвернула голову. Сердце ее бешено колотилось. Она попыталась высвободиться, хотя в душе ей этого и не хотелось. На какое-то мгновение она утратила контроль над собой.

Генри хмыкнул и слегка коснулся губами ее щеки.

– На этот раз ты уже почти сдалась мне, – поддразнил он.

– Почти не считается, – возразила Роб. Она взглянула на нахмурившегося дядю и вспыхнула от смущения.

– Папа! Папа!.. – дергала Ричарда за руку Аврора.

Он отвернулся от племянницы и шурина, которые стояли, все еще обнявшись, и посмотрел на дочку.

– Вчера я видела, как дядя Генри пытался поцеловать кузину Роб, – сказала девчушка. – Но она не позволила.

– Ну что же, пусть поведение вашей кузины Роб послужит для вас примером, – начал Ричард, обращаясь к дочкам с речью на свою излюбленную тему о вероломстве мужчин. – Все мужчины, не исключая и дядю Генри, таят в себе порочные намерения. Никогда не позволяйте им прикасаться к вам.

– Папа?

– Что, Блайт?

– Но ведь ты тоже мужчина, – заметила десятилетняя дочка. – Значит, и у тебя порочные намерения?

Генри и Роб прыснули от смеха, в то время как графиня прикрыла улыбку рукой. Граф смерил их уничтожающим взглядом, от которого Роб чуть не давилась от смеха.

– Девочки, если какой-нибудь мужчина скажет, что хочет поцеловать вас, – задал он дочкам вопрос, – что вы должны ему ответить?

– Нет, нет и нет! – хором выкрикнули пять девчушек.

Граф бросил на взрослых торжествующий взгляд, а затем спросил дочерей: