Обольщение ангела (Сердце ангела)
Шрифт:
– Изабель, ты всегда видишь в людях только хорошее. За все эти годы Кэмпбел даже ни разу мне не написал.
– Возможно, он был очень занят.
– Все десять лет? – возразила она, удивленно подняв черные брови.
– Такое возможно, – задумчиво сказала Изабель. Потом мечтательно вздохнула. – «Ты, и никто другой». Да, думаю, маркиз Инверэри безумно любит тебя. Может, именно по этой причине он и не встречался с тобой. Кэмпбел не хотел вводить себя в искушение, пока ты не повзрослела. Только представь себе,
Замок Холируд, Эдинбург
– Иди сюда. Согрей меня, – промурлыкала, нежась в постели, Лавиния Керр.
Но Гордон Кэмпбел не откликнулся на откровенно чувственное предложение. Одетый только в черные штаны и башмаки, он стоял у окна своей спальни, выходящего в Холируд-парк.
Первое утро ноября было неприветливо серым и холодным. Еще вчера пышные, расцвеченные золотом и багрянцем кроны деревьев поредели, опавшая листва усыпала потемневшие газоны и лужайки. Голые ветви чернели на фоне бледного неба.
Гордон задумчиво посмотрел на увядший осенний парк. Ветра нет, отметил он машинально. Этот хмурый осенний день был идеальным для игры в гольф с королем Яковом. Проиграть королю незаметно, вроде бы случайно, было гораздо легче в безветренный день.
– Горди, слышишь? – сказала капризным голосом Лавиния Керр. – Я замерзла.
Гордон повернул голову и лениво улыбнулся рыжеволосой женщине, лежавшей за пологом. Его последняя любовница обладала всеми качествами, которые он больше всего ценил в женщинах, – она была глупой, ограниченной и к тому же замужем за другим.
Не брать на себя никаких обязательств было правилом номер один для Гордона Кэмпбела. Он не нуждался ни в каких нежных узах, мешающих его неуемному честолюбию, и был рад, что когда-то последовал отцовскому совету и в пятнадцать лет женился на дочери Макартура. Эта женитьба избавила его от домогательств многих хорошеньких хищниц, вроде Лавинии. А если понадобится, он сумеет положить конец своей любовной связи и с этой огненно-рыжей красавицей обычным способом. Он подарит ей какую-нибудь дорогую безделушку и, дав прощальный шлепок по ее обворожительной попке, отправит подальше. К следующему любовнику, без сомнения.
– Что ты так смотришь на меня? – спросила она с кокетливой улыбкой на полных губах.
– Любуюсь самой прекрасной женщиной в Эдинбурге, – ответил Гордон. Он пересек комнату и присел на край постели.
Лавиния привстала и спустила одеяло до талии, обнажив грудь.
– У тебя есть замечательный способ это доказать, – прошептала она, проводя ладонью по его плечам, спине и груди. – Иди ко мне. Я страшно хочу тебя.
– Когда ты пришла ко мне сегодня утром, – напомнил Гордон, – я предупредил, что не могу задерживаться. Я играю в гольф с королем.
– Король не будет
– Дождя нет, – сказал он. – А почему бы и тебе не присоединиться к нам?
– Я ненавижу гольф.
– Как жаль, – Гордон бросил на нее долгий взгляд и добавил с притворным восхищением: – Ведь у тебя прекрасные данные для игры в гольф.
– Неужели? Какие же?
– Ты умеешь широко расставлять ноги.
– Грубиян! – сказала Лавиния, вздернув нос. – А кстати, ты собираешься жениться на мне?
Гордон придвинулся поближе и слегка чмокнул ее в шею.
– Ты что же, голубушка, забыла, что замужем? С некоторых пор ты графиня Голбрайт.
– Голбрайт уже старик и долго не протянет, – возразила Лавиния. – Вызови его на дуэль, и все будет кончено.
– Такого я от тебя не ожидал, – покачал толовой Гордон, бросая на нее укоризненный взгляд. – Бесчестно вызывать на дуэль старика, который не в силах защищаться. К тому же не забывай, милочка, что у меня тоже есть жена.
– Крошка Макартур? – иронически засмеялась Лавиния. – Развяжись с ней.
Гордон открыл было рот, чтобы возразить, но тут раздался стук в дверь. Он бросил подозрительный взгляд на Лавинию – а не подстроено ли это, чтобы Голбрайт застал их вместе в постели – и не спешил ответить на стук. Его вовсе не радовала мысль убить на дуэли человека, который годился ему в деды. Пожалуй, после сегодняшней партии в гольф надо пойти присмотреть ей прощальный подарок.
– Горди? Ты здесь? – Он узнал голос друга, Мунго Маккинона.
– Это твой кузен. Накройся, – сказал Гордон Лавинии. И позвал: – Входи, Мунго.
Дверь открылась, и, держа в правой руке сумку с клюшками для гольфа, Маккинон вошел в комнату. У него были очень светлые волосы и глубоко посаженные голубые глаза. Худощавый, он на добрых шесть дюймов был ниже Гордона. Прислонив к стене сумку с клюшками, он ухмыльнулся, глядя на Лавинию.
– Как поживает твой муж?
– Как всегда, скрипит понемногу.
– А ты готов? – спросил Мунго у Гордона. – Мы не можем заставлять ждать его величество.
Поднявшись со своего места на краю постели, Гордон надел рубашку и потянулся за кожаной курткой.
– Я приглашал Лавинию присоединиться к нам, – сказал он, и его серые глаза насмешливо блеснули. – Но она…
Лавиния кинула в него подушкой, и от этого движения одеяло соскользнуло вниз, обнажив ее белые полные груди. Залившись очаровательным румянцем, она притянула одеяло к себе.
Двое мужчин расхохотались над ее смущением, но настойчивый стук в дверь тут же прервал их смех.
Пока Мунго торопливо задергивал полог кровати, чтобы скрыть свою кузину, Гордон пересек комнату и резко распахнул дверь. На пороге стоял человек, одетый в черную с зеленым ливрею слуги дома Кэмпбелов.