Обольститель и куртизанка
Шрифт:
Глава 12
Дверь спальни с шумом распахнулась, всколыхнув яркие занавески с вышитыми павлинами и пионами; оконные стекла жалобно задребезжали.
В дверном проеме показался граф Эрит – огромный, сильный, охваченный отчаянием. Таким Оливия оставила его в парке. Казалось, он принес с собой бурю.
С тяжелым вздохом Оливия глубже погрузилась в остывающую ванну, держа перед собой словно щит полный бокал бренди. Горничная пронзительно взвизгнула и уронила кувшин, из которого ополаскивала волосы госпожи. Фаянсовый сосуд разлетелся
– Боже мой, мисс! – воскликнула Эми. Переведя испуганный взгляд на Эрита, она присела в неуклюжем реверансе. – Милорд.
– Выйдите, – приказал граф девушке, стоя в дверях. Мокрые черные волосы облепили его лицо, с одежды ручьями стекала вода. Лихорадочно блестевшие серые глаза неотрывно смотрели на Оливию.
Эми, слишком испуганная, чтобы расслышать предупреждение в ровном голосе графа, принялась бросать полотенца на залитый водой пол.
– Ох, как бы ковер не погиб...
– Я сказал, выйдите, – еще тише произнес Эрит. На этот раз Эми различила в его тоне угрозу. Выронив полотенца, она сделала еще один неловкий реверанс и поспешно ретировалась в гардеробную.
Оливия и граф остались одни. В сгустившейся тишине незримо витало воспоминание об удивительном поцелуе под дождем. Оливия вновь почувствовала терпкий вкус губ Эрита, холодное прикосновение рук. Граф с нежностью держал в ладонях ее лицо, словно касался драгоценного сокровища. Дрожащие губы Оливии приоткрылись, как тогда, в парке.
Тот убийственный поцелуй разделил ее душу надвое.
Даже вспоминать о нем было мучительно.
Прошло больше часа с тех пор, как она выбежала из парка под проливным дождем словно безумная. Ничего не видя от боли, она вышла, пошатываясь, на залитую водой улицу и уселась в пустую извозчичью пролетку. Оливия успела продрогнуть до костей, когда добралась до особняка на Йорк-стрит. Выскочив из обшарпанного наемного экипажа, она вбежала в дом, собираясь привести себя в порядок и немедленно уехать. Ей следовало исчезнуть до того, как вернется Эрит и станет донимать ее своими требованиями, расспросами и проклятой нежностью, от которой Оливия чувствовала себя потерянной, беззащитной и смущенной.
Рассудок и опыт подсказывали ей, что с графом нужно расстаться. Немедленно. Сию же минуту.
Так почему же она не уехала?
Оливия встретила отчаянный взгляд серебристых глаз, и ее словно пронзил электрический разряд. Что это? Тревога? Страх? Негодование? Что угодно, только не волнение. Ее пальцы сжали тяжелый хрустальный бокал.
Эрит вошел в комнату, подчеркнуто аккуратно закрыв дверь, что свидетельствовало о том, что он едва владеет собой.
– Вы все еще здесь, – тихо произнес он, стоя поодаль.
– Да.
Одним движением загорелой руки он стянул с себя мокрый галстук и швырнул на пол.
– Почему?
Силы небесные, Оливия не желала отвечать. Да и вряд ли смогла бы. Вдобавок это не имело смысла. Прежде она могла бы сказать, что осталась, желая поддержать славу королевы лондонских куртизанок, но теперь это было бы ложью. Возможно, это было неправдой
«Я здесь, потому что вы поцеловали меня под дождем. Вы поцеловали меня так, словно я разбила вам сердце».
Какая нелепость.
Оливия решила перевести разговор в более безопасное русло.
– Эрит, вы схватите смертельную простуду в этой мокрой одежде. Почему бы, не приказать, чтобы вам наполнили ванну? Я уже закончила и распоряжусь насчет ужина, если вы останетесь.
– Хорошо, я останусь. – Его чувственные губы скривились в подобии усмешки. – Почему вы все еще здесь, Оливия?
Черт бы его побрал! Граф продолжал упорствовать, будто мастифф, вцепившийся в кость. Оливия решила перейти в наступление.
– Судя по тому представлению, что вы устроили в парке, полагаю, мое присутствие необходимо хотя бы для того, чтобы вы сохранили рассудок, – язвительно заметила она.
Как и следовало ожидать, Эрит оставил без внимания ее ребяческую выходку – попытка вывести его из себя провалилась. Его голос оставался ровным и тихим, но Оливия достаточно хорошо знала его, чтобы угадать за внешней невозмутимостью волнение.
– Я думал, что застану вас за сборами. Или вовсе не застану. – Эрит не без труда стянул с себя тесный сюртук (мокрая ткань плотно облепила тело) и бросил на пол рядом с галстуком.
Оливия вдруг произнесла, словно сам черт толкнул ее под руку:
– У меня есть определенные правила, милорд. Я не желаю оставить ваш дом растерзанной, будто меня окунули в Северное море.
Вода в ванне успела остыть и неприятно холодила тело. Оливия сказала себе, что Эрит уже видел ее обнаженной, но сумбурные события этого дня и пережитое потрясение сделали ее стеснительной.
Это даже смешно.
– Вы никуда не уедете.
– Это угроза?
– Нет, просто наблюдение. Кстати, довольно верное.
Словно желая доказать свою правоту, Эрит наклонился и взял бокал из рук Оливии. Сделав щедрый глоток, он поставил бокал на крышку серванта, возле нескольких уцелевших полотенец, сложенных стопкой.
Оливию охватила дрожь, и не только из-за холодной воды. Отпив из ее бокала, Эрит будто заявил свои права на нее.
«О Господи, сколько же можно сидеть в этой ванне? Холодно!»
– Подайте мне полотенце, Эрит, – резко бросила Оливия. – Если сумеете найти сухое.
Граф взял с серванта полотенце.
– Вот.
Оливия схватила полотенце и с унизительной неуклюжестью завернулась в него, выходя из ванны.
– Спасибо.
Эрит подошел ближе. Теперь их разделял всего один фут мокрого ковра. Оливия невольно попятилась и, наткнувшись на твердый край ванны, поморщилась от боли.
– Осторожнее. – Эрит удержал ее за локоть и сразу отпустил.
Что он задумал? Оливия хорошо знала мужчин. Знала их низменные побуждения, слабости, презренные желания и рассуждения, призванные оправдать их поступки, но мысли Эрита она не могла прочитать, как ни старалась.