Обольститель
Шрифт:
Монастырь сулил безмятежную жизнь, там она могла бы петь церковную музыку, радуя ею его обитателей. Но рядом находился Ричард — хороший друг, веселый молодой человек с честолюбивыми замыслами, которыми он делился с ней. Она могла рассказывать ему о своем стремлении к уединению. Он проявлял понимание. Она удивлялась этому, потому что его личные планы были совсем другого рода.
Она обрела широкую известность, когда сэр Джошуа Рейнольдс нарисовал с нее портрет святой Цецилии. Говорили, что она наделена ангельской внешностью в большей степени, чем все окружавшие ее на картине ангелы. Элизабет была хрупкой, как бы неземной;
В ее жизнь вошел майор Мэттьюз. Даже сейчас она вздрагивала, вспоминая о нем. Как она ненавидела этого человека! Он был грубым, чувственным. То, что она бесконечно далека от него, усиливало его влечение к ней. Он был богат и настойчив. Она боялась, что отец выдаст ее замуж за Мэттьюза.
«Я должна уйти в монастырь»,— сказала она Ричарду. Она знала одну французскую обитель. Элизабет была уверена, что если доберется до этого места, ей дадут там пристанище.
Дорогой Ричард! Как он благороден! Она знала, что он борется с собственными чувствами. Он видел причины, делавшие брак невозможным. Могло ли столь неземное существо жить с человеком, обладавшим честолюбием Ричарда? Но он не мог допустить, чтобы ее сердце было разбито, а дух сломлен ненавистным майором Мэттьюзом. Он должен спасти ее от этого. Он разработал план препровождения Элизабет в монастырь. В обществе одной служанки они бежали из Бата. Это было безумное приключение; прежде чем они добрались до Лондона, Ричард признался ей в любви. В тот момент это чувство казалось ему важнее других его стремлений. А что она? Она тоже сделала открытие. Жить с Ричардом хотелось сильнее, чем попасть в обитель.
«Мы должны пожениться, — сказал Ричард, — даже если мы не хотели делать это прежде, теперь, после бегства, у нас нет другого выхода».
Она улыбнулась, вспоминая их поспешный брак, торжественные слова, произнесенные в присутствии священника. Как только церемония завершилась и они вернулись в дом, который подыскал для них Ричард, там появился ее разгневанный отец. Он пригрозил высечь Ричарда кнутом и увезти дочь назад в Бат.
«Но мы женаты»,— заявила она.
«Ручаюсь, это шутка,— взревел отец.— Я знаю этих подлецов».
Но рядом с ней был не подлец, а Ричард, друг ее детства. Отец должен понять это. Он действительно понял и смягчился. Он так любил меня, с нежностью подумала Элизабет. Мое счастье было для него важнее всего. Он никогда не стал бы принуждать меня к браку с майором Мэттьюзом. Не будь она тогда так молода и импульсивна, она бы поняла это. Но, возможно, она обманывала себя в ту пору. Возможно, в глубине ее души таилось желание убежать с Ричардом и выйти за него замуж. Вероятно, перспектива жизни в обители всегда виделась ей неосуществимой мечтой.
Ричарда вечно будут сопровождать драмы. Даже сейчас она в ужасе затаила дыхание, вспомнив, как услышала о том, что майор Мэттьюз вызвал Ричарда на дуэль. Ее муж принял вызов и был ранен. Она пожелала тотчас отправиться к нему, но отец удержал ее. Ричард писал ей страстные письма, отмеченные талантом, приходившимся по вкусу многим театралам.
А ее отец... ее дорогой отец сдался. «Если ты испытываешь такие чувства,
Бракосочетание соответствовало положению, которое ее отец занимал в Бате; они отправились жить в маленький дом, расположенный в Ист-Бернхэме.
Сколько раз в последующие годы она вспоминала этот коттедж и то, как счастлива она была там! Гораздо более счастлива, чем в этом роскошном доме на улице Великой Королевы. Тогда не было долгов, она не знала, какой может быть жизнь с талантливым человеком. Пребывая в романтическом неведении, она верила, что ее ждет нескончаемая идиллия.
Но Ричард скоро заговорил о Лондоне — сначала с тоской. Этот город был его Меккой, центром литературной жизни. В Ист-Бернхэме отсутствовала интеллектуальная жизнь. Жить надо в Лондоне.
«Элизабет, любовь моя, а еще существуют деньги. Ты знаешь, что их необходимо зарабатывать». Лондонские улицы вымощены золотом. Великий город ждет Ричарда Бринсли Шеридана, только там его талант обретет признание.
Поэтому... прощай, домик, где она была так счастлива. На Очард-стрит она познакомилась с долгами и остроумными мужчинами, уводившими ее мужа от домашнего очага в клубы и игорные дома. В кофейни, где люди обсуждали события дня, читали памфлеты, посвященные знаменитостям, смеялись, разглядывая карикатуры. Здесь протекала настоящая жизнь — так говорил Ричард.
Он читал ей своих «Соперников». Она слушала как зачарованная, со стиснутыми руками, и называла его гением.
Он принял ее вердикт. Он знал о своей гениальности.
И люди признали его как драматурга. Они увидели «Соперников» и решили, что хотят посмотреть новые пьесы Шеридана. Успех пришел быстро, Еще не достигнув тридцатилетия, он стал самым популярным драматургом Лондона и управляющим «Друри-Лейн».
Но долги! Вечная нехватка денег! Почему чем больший успех выпадал на его долю, тем большими становились долги? Чем больше денег он зарабатывал, тем сильнее нуждался в них.
«Мы устраиваем слишком роскошные приемы, Ричард»,— убеждала его Элизабет.
«Слишком роскошные для Шериданов!»
«Мы не может принимать столько гостей, Ричард. Нам следует сказать им, что это нам не по средствам».
Он засмеялся, взял ее на руки и поднял высоко над головой.
«Теперь ты выглядишь, как ангел... смотрящий вниз на бедного слабого смертного. Как ангел мести! Моя дражайшая святая Цецилия, мы не можем занять наше законное место в обществе, не общаясь с высшим светом. Если мы будем сторониться богатых и знатных, то скоро окажемся на задворках».
«Тебя сделали знаменитым твои пьесы, а не знакомые».
Но он снова засмеялся и назвал Элизабет своим ангелом; она жила в разреженной атмосфере высоко над ним. Так высоко, что не видела оттуда жизнь простых смертных.
Счета продолжали приходить; три тысячи фунтов, составлявшие ее приданое и казавшиеся поначалу большой суммой, быстро иссякли; она так часто просила своего отца помочь им
выбраться из финансовых затруднений, что не могла заставить себя сделать это снова. Она стыдилась просить, потому что Ричард зарабатывал гораздо больше, чем ее отец, и ей было неудобно брать у него деньги. Когда она сказала об этом Ричарду, он засмеялся. «Важно не то, сколько человек зарабатывает, любовь моя. Важно то, сколько он тратит».